Закатный рок-н-ролл
читать дальшеЯ долго смотрел на розу акварелью и думал, почему она у меня не получилось. Мысли были самые мрачные, картинка день лежала на самом видном месте и вдруг вокруг нее нарисовалась небольшая, но забавная история.
читать дальше
Тут возможна прорва косяков и зверское обращение с каноном. Канон принадлежит - ВВК. Частые тире и прочие безобразия - мне.
Её розы.
Они встретились в доме ее подруги. Фрейлина в свите герцогини Алва, Эстер счастливо вышла замуж, но женщины продолжали дружить. Долорес знала, как сильно Эстер ненавидит повелителя Кэналлоа, и это ее утешало. Потому что она сама ненавидела Алваро не меньше подруги. Разумеется, ненависть пришла не сразу. Сперва это была любовь, потом страсть, потом… наверное, это случилось, когда Алваро не осадил очередную свою зарвавшуюся при законной супруге фаворитку. Девчонка была смазливой и наглой и годилась ему в дочери. И посмела дерзить герцогине.
А Эрнани мог бы быть ранним сыном самой Долорес Алва, но это не было местью. Это было чем-то большим, чем страсть и несравненно волнующим, чем интрига.
Долорес влюбилась в этого чужака. Юнец прибыл в Кэналлоа с каким-то поручением Эсперадора – что ей, герцогине Алва было дело до Эсперадоров и поручений? Темно-голубые, почти синие глаза белокурого веселого юноши вспыхивали огнем при виде надменной южанки. Раз за разом Долорес приезжала в дом подруги, и то и дело осаживала парня в беседе колкостью, зачастую обидной. Она сама понимала, что злится на его молодость, на его радостный нрав и на то, что у него обязательно будет супруга и, наверное, возлюбленные, молодые и веселые, как сам Эрнани, а он все ей прощал. Даже не прощал, принимал Долорес со всеми ее, как иронично говорил Алваро «особенностями норова».
Не просто принимал – полюбил.
Если бы даже герцогиня Алва была бы счастлива в браке – она бы не устояла перед такой любовью. Позволь Долорес решать своему юному любовнику - Эрнани увез бы её на край света, в свой город молельных домов, и пусть Кэналлоа хоть сгорит… Но Алваро бы нашел их и там. О, герцогиня хорошо знала своего мужа. Настоящий мужчина, достойный того, чтоб им гордилась и дорожила любая кэналлийка или марикьярка.
Да только Долорес не была любой. А благодаря Эрнани, она знала, что она – особенная. Единственная. И потеряла голову. Точнее, потеряла бы, да вовремя поняла, что за ними следят. Даже в зарослях ненавистных Долорес роз с ароматом погребальных курений. Она всегда не терпела это место в парке, не выносила тяжелый удушливый аромат блеклых красно-розовых цветов. И все об этом знали. Поэтому Алваро приказал засадить этой розой всю аллею, поэтому герцогиня и назначала там свидания своему Эрнани. Ей было все равно, из какого он рода, ей было наплевать с самой высокой из башен замка Алваро на то, что ее возлюбленный – Ракан. Да хоть Придд! И они встречались в самом некрасивом и отвратно воняющим траурными смолами, уголке парка. С Эрнани она была бы счастлива везде. Но если бы герцог узнал, он бы отнял Эрнани у Долорес. Заставил бы смотреть и так страшно отнял бы, что она потом не смогла бы спать. Жестокостью Алваро восхищались и гордились мужчины из свиты герцога.
Удивительно, что Долорес и Эрнани удалось так долго сохранять в тайне встречи и свою любовь.
И как только Долорес ощутила чужой липкий взгляд, как только поняла, что тайны больше нет, она приказала любовнику оставить Кэналлоа. И никогда более здесь не показываться – до смерти герцога Алвы – подразумевала Долорес. Объяснение с юношей было ужасным. Но потом Эрнани внял ее страстной мольбе и хоть его сердце было разбито, нашел в себе силы не оставить несчастную женщину без поцелуя и ласки напоследок.
Герцогиня была словно натянутая гитарная струна до той поры, пока корабль с ее Эрнани на борту не покинул порта.
Возможно, их спасло то, что супруг задержался в столице Талига. Но первое, чего он удостоил Долорес – была пощечина. С губ герцогини закапала кровь и с неожиданным для себя удовольствием, она отвела глаза и покраснела. Это был поступок не Долорес Алва, больше нет. Ни гордо выпрямленной спины, ни невозмутимой маски на лице. Долорес улыбнулась виновато и удовлетворенно. Она была любимой. Она сама любила.
И носила в себе тайну долгие дни, только чтоб ее сохранить, выполняя супружеский долг, разыгрывая покорность и выказывая вину. Когда положение герцогини стало очевидно, Долорес стала затворницей. Что с того, что это бастард, она невиновна перед домом Алва, ее старшие сыновья – истинные наследники герцога Алваро. А этот, младший, будет рэем, что с того, что он никогда не сможет носить имя Ракана? Она носила дольше положенного срока и ее сердце пело от счастья.
Когда Долорес поднесли малыша, она задохнулась от страха – и она сама и Алваро были смуглыми, такими же рождались и их дети. И всегда – почти всегда – темные волосы и смуглая кожа у одного родителя, побеждали светлые цвета второго, неважно, матери или отца.
Рокэ был белокож, его волосы были черны, словно смола, а глаза мальчика напоминали по цвету небо в летний полдень. То-ли светло-синие, то ли темно-голубые.
Но Алваро любил этого своего сына более прочих, гордился его синими глазами и то и дело вспоминал о славных подвигах всех синеглазых мужчин в роду Алва. Герцог Алва, этот самоуверенный, спесивый болван, не мог и подумать о том, что немолодая и опытная женщина, решится родить бастарда. Долорес было смешно, и все же она первое время боялась за младшего сына.
Рокэ рос ласковым и веселым, но сумрачный нрав отца менял характер мальчика, и его мать ничего не могла с этим поделать.
Но Долорес не вмешивалась. Ей было все равно – она узнала о судьбе Эрнани и его юной супруги.
Мир стал каким-то… неярким. Она жила, но острота чувств притупилась. Хвала богам, Рокэ было почти четырнадцать весен, когда погиб его отец, и краски и ароматы ушли из жизни его матери. Долорес им любовалась, но без отклика в своем сердце. Она – самая богатая из женщин и до сих пор красивая – отныне не жила, но влачила свое существование.
Долорес приходила в тот уголок парка, где они с Эрнани встречались и подолгу сидела среди колючих засохших кустарников – герцог запретил садовнику ухаживать за этими розами, они гибли и вырождались. Но иногда Долорес встречал ароматный пышный цветок расцветший среди колючих голых ветвей и тогда женщина забирала его и носила у своего мертвого сердца.
Единственное, что герцогиню заставило улыбнуться – это последние мгновения собственной жизни, а точнее выражение лица ее супруга. Агония Долорес была жестокой – ей не хватало дыхания, она металась на шелковых подушках, царапая себе горло и зная, что последние пять лет ей давали яд. Двор Дома Алва стоял тут же, равнодушные и любопытствующие люди, до которых ей не было дела. Эстер ушла давно, прежде подруги, так что Долорес умирала в одиночестве, несмотря на стаю придворных своего супруга. Она безразлично смотрела на смуглые лица с одинаковым выражением умеренной скорби и ждала прекращения своих мук.
За плечом Алваро, с постным видом стоявшего у постели умирающей герцогини, словно разлилось золотистое сияние и из него вышел Эрнани – тот же мальчик, которого она встретила впервые, улыбнулся и подал ей руку, как тогда, при встрече. Дышать стало легче, повеяло прохладой, о которой Долорес знала только по рассказам чужестранцев. Женщина мстительно глянула на мужа и перевела угасающий взгляд на Эрнани.
Последний вздох Долорес Алва предназначался Ракану, к нему герцогиня протянула руки и его окликнула по имени.
Она не увидела, как побагровела шея герцога Алвы и не услышала шепотка придворных. Она ушла со своим Эрнани, более ей ничего не было нужно.
Герцог Алва никогда не приходил в место упокоения своей неверной супруги и не видел, что его закрыли от людского любопытства кусты колючих блеклых роз, не красных и не розовых, с тяжелым ароматом погребального курения.
читать дальше

Тут возможна прорва косяков и зверское обращение с каноном. Канон принадлежит - ВВК. Частые тире и прочие безобразия - мне.
Её розы.
Они встретились в доме ее подруги. Фрейлина в свите герцогини Алва, Эстер счастливо вышла замуж, но женщины продолжали дружить. Долорес знала, как сильно Эстер ненавидит повелителя Кэналлоа, и это ее утешало. Потому что она сама ненавидела Алваро не меньше подруги. Разумеется, ненависть пришла не сразу. Сперва это была любовь, потом страсть, потом… наверное, это случилось, когда Алваро не осадил очередную свою зарвавшуюся при законной супруге фаворитку. Девчонка была смазливой и наглой и годилась ему в дочери. И посмела дерзить герцогине.
А Эрнани мог бы быть ранним сыном самой Долорес Алва, но это не было местью. Это было чем-то большим, чем страсть и несравненно волнующим, чем интрига.
Долорес влюбилась в этого чужака. Юнец прибыл в Кэналлоа с каким-то поручением Эсперадора – что ей, герцогине Алва было дело до Эсперадоров и поручений? Темно-голубые, почти синие глаза белокурого веселого юноши вспыхивали огнем при виде надменной южанки. Раз за разом Долорес приезжала в дом подруги, и то и дело осаживала парня в беседе колкостью, зачастую обидной. Она сама понимала, что злится на его молодость, на его радостный нрав и на то, что у него обязательно будет супруга и, наверное, возлюбленные, молодые и веселые, как сам Эрнани, а он все ей прощал. Даже не прощал, принимал Долорес со всеми ее, как иронично говорил Алваро «особенностями норова».
Не просто принимал – полюбил.
Если бы даже герцогиня Алва была бы счастлива в браке – она бы не устояла перед такой любовью. Позволь Долорес решать своему юному любовнику - Эрнани увез бы её на край света, в свой город молельных домов, и пусть Кэналлоа хоть сгорит… Но Алваро бы нашел их и там. О, герцогиня хорошо знала своего мужа. Настоящий мужчина, достойный того, чтоб им гордилась и дорожила любая кэналлийка или марикьярка.
Да только Долорес не была любой. А благодаря Эрнани, она знала, что она – особенная. Единственная. И потеряла голову. Точнее, потеряла бы, да вовремя поняла, что за ними следят. Даже в зарослях ненавистных Долорес роз с ароматом погребальных курений. Она всегда не терпела это место в парке, не выносила тяжелый удушливый аромат блеклых красно-розовых цветов. И все об этом знали. Поэтому Алваро приказал засадить этой розой всю аллею, поэтому герцогиня и назначала там свидания своему Эрнани. Ей было все равно, из какого он рода, ей было наплевать с самой высокой из башен замка Алваро на то, что ее возлюбленный – Ракан. Да хоть Придд! И они встречались в самом некрасивом и отвратно воняющим траурными смолами, уголке парка. С Эрнани она была бы счастлива везде. Но если бы герцог узнал, он бы отнял Эрнани у Долорес. Заставил бы смотреть и так страшно отнял бы, что она потом не смогла бы спать. Жестокостью Алваро восхищались и гордились мужчины из свиты герцога.
Удивительно, что Долорес и Эрнани удалось так долго сохранять в тайне встречи и свою любовь.
И как только Долорес ощутила чужой липкий взгляд, как только поняла, что тайны больше нет, она приказала любовнику оставить Кэналлоа. И никогда более здесь не показываться – до смерти герцога Алвы – подразумевала Долорес. Объяснение с юношей было ужасным. Но потом Эрнани внял ее страстной мольбе и хоть его сердце было разбито, нашел в себе силы не оставить несчастную женщину без поцелуя и ласки напоследок.
Герцогиня была словно натянутая гитарная струна до той поры, пока корабль с ее Эрнани на борту не покинул порта.
Возможно, их спасло то, что супруг задержался в столице Талига. Но первое, чего он удостоил Долорес – была пощечина. С губ герцогини закапала кровь и с неожиданным для себя удовольствием, она отвела глаза и покраснела. Это был поступок не Долорес Алва, больше нет. Ни гордо выпрямленной спины, ни невозмутимой маски на лице. Долорес улыбнулась виновато и удовлетворенно. Она была любимой. Она сама любила.
И носила в себе тайну долгие дни, только чтоб ее сохранить, выполняя супружеский долг, разыгрывая покорность и выказывая вину. Когда положение герцогини стало очевидно, Долорес стала затворницей. Что с того, что это бастард, она невиновна перед домом Алва, ее старшие сыновья – истинные наследники герцога Алваро. А этот, младший, будет рэем, что с того, что он никогда не сможет носить имя Ракана? Она носила дольше положенного срока и ее сердце пело от счастья.
Когда Долорес поднесли малыша, она задохнулась от страха – и она сама и Алваро были смуглыми, такими же рождались и их дети. И всегда – почти всегда – темные волосы и смуглая кожа у одного родителя, побеждали светлые цвета второго, неважно, матери или отца.
Рокэ был белокож, его волосы были черны, словно смола, а глаза мальчика напоминали по цвету небо в летний полдень. То-ли светло-синие, то ли темно-голубые.
Но Алваро любил этого своего сына более прочих, гордился его синими глазами и то и дело вспоминал о славных подвигах всех синеглазых мужчин в роду Алва. Герцог Алва, этот самоуверенный, спесивый болван, не мог и подумать о том, что немолодая и опытная женщина, решится родить бастарда. Долорес было смешно, и все же она первое время боялась за младшего сына.
Рокэ рос ласковым и веселым, но сумрачный нрав отца менял характер мальчика, и его мать ничего не могла с этим поделать.
Но Долорес не вмешивалась. Ей было все равно – она узнала о судьбе Эрнани и его юной супруги.
Мир стал каким-то… неярким. Она жила, но острота чувств притупилась. Хвала богам, Рокэ было почти четырнадцать весен, когда погиб его отец, и краски и ароматы ушли из жизни его матери. Долорес им любовалась, но без отклика в своем сердце. Она – самая богатая из женщин и до сих пор красивая – отныне не жила, но влачила свое существование.
Долорес приходила в тот уголок парка, где они с Эрнани встречались и подолгу сидела среди колючих засохших кустарников – герцог запретил садовнику ухаживать за этими розами, они гибли и вырождались. Но иногда Долорес встречал ароматный пышный цветок расцветший среди колючих голых ветвей и тогда женщина забирала его и носила у своего мертвого сердца.
Единственное, что герцогиню заставило улыбнуться – это последние мгновения собственной жизни, а точнее выражение лица ее супруга. Агония Долорес была жестокой – ей не хватало дыхания, она металась на шелковых подушках, царапая себе горло и зная, что последние пять лет ей давали яд. Двор Дома Алва стоял тут же, равнодушные и любопытствующие люди, до которых ей не было дела. Эстер ушла давно, прежде подруги, так что Долорес умирала в одиночестве, несмотря на стаю придворных своего супруга. Она безразлично смотрела на смуглые лица с одинаковым выражением умеренной скорби и ждала прекращения своих мук.
За плечом Алваро, с постным видом стоявшего у постели умирающей герцогини, словно разлилось золотистое сияние и из него вышел Эрнани – тот же мальчик, которого она встретила впервые, улыбнулся и подал ей руку, как тогда, при встрече. Дышать стало легче, повеяло прохладой, о которой Долорес знала только по рассказам чужестранцев. Женщина мстительно глянула на мужа и перевела угасающий взгляд на Эрнани.
Последний вздох Долорес Алва предназначался Ракану, к нему герцогиня протянула руки и его окликнула по имени.
Она не увидела, как побагровела шея герцога Алвы и не услышала шепотка придворных. Она ушла со своим Эрнани, более ей ничего не было нужно.
Герцог Алва никогда не приходил в место упокоения своей неверной супруги и не видел, что его закрыли от людского любопытства кусты колючих блеклых роз, не красных и не розовых, с тяжелым ароматом погребального курения.
@темы: тексты
А Бонем-Картер я люблю) Правда, как Беллатрикс Лестранж) Но все равно хорошо, что моя Долорес ее напоминает)
да, Хелена прелесть
И история удалась. Неожиданная такая история.
Написано классно
Louis Lorraine, благодарю вас)
Знаете, в каноне одно время автор Валентина сравнивал с Алвой, теперь это происходит с Руппиком. Надо бы как-то обоснуйно сроднить их всех)))) Алваро сделать дедушкой Руппика и все такое))))
Терпеть не могу Алваро.
Пять лет травили - а чо
так долгоза что?((Красивая роза, ничего не знаю)))
little-ice, о, спасибо!!!! А Алваро вы не любите конкретно этого или вообще?)))) А за что?
Isabelle80, мрррр)))) вообще-то фик не грустный) у нее была любовь и удалась месть) а поскольку Долорес родилась в богатом доме и пришла супругой в дом еще богаче и круче, то ее бытовые мелочи не беспокоили, ей хотелось чувства. И она его получила. Иногда мне кажется, что самое дорогое, что у нас есть - это воспоминания о том, что происходит. Потому что тем, кто доживет до преклонных лет можно будет все что было обдумать)))) И было бы здорово, чтоб обдумывать и вспоминать было бы приятно) Ну и хорошо бы было, если есть что рассказать молодежи))) И совсем прекрасно если останется что-то настолько скандально-возмутительное, что о таком придется молчать)))) Хосс тоже так считает)))
прямо наперекор канону ну почему же наперекор... я поигралась с тем, что мне в каноне было предоставлено))))
а чо так долго за что? за измену. Это же Алваро... убей он ее открыто и Салина могли бы и не стерпеть. Они отнюдь не одобрили бы измены, но зачем же было афишировать... А так - приличия соблюдены.
И еще раз спасибо за розу)))) Очень хочется снова начать рисовать.
Ystya, Louis Lorraine, у меня есть прямо продуманная заявка на эту тему, очень подробная и везде, где можно, под канон подтянутая, но я ее на битву берегу
Очень хочется снова начать рисовать.
Ооооо! Вспоминая ваши недавние рисунки и глядя на этот, очень хочу поговорить с вами об этом!
А тут приехал - и рогами зацепился за притолоку... да любой был бы недоволен.
Не знаю, что за заявка, но взяли бы и попробовали сами написать. я вот уверен, что у вас получится именно то, что надо.
вот оживу и не только буду говорить о рисовании, но и рисовать)))) пока все как-то не очень складывается.
А что, у нас скоро битва? И какие команды заявлены?))))
Да, и мне кажется, что не взял. Типа женщины в Кэналлоа сидят дома за вышиванием и в мантилье.
Задумался над тем, а что бы сделал Хосс. Поправил бы рога. Поцеловал бы жену. А вот любовнику... ему пришлось бы туго))))) И дело тут не в том, что Хосс хороший, а Алваро плохой. Хосс редкая мразь, но ему повезло взять ту женщину, которую он желал)))) А Алваро на самом деле несчастен, он невольник традиций и правил) И не любил Долорес. Какая-нить желанная Катари водила бы его за...кхм, рога вокруг себя и он бы еще приплясывал) А Долорес Салина приддпочетала всему - честность) До опридделенной поры)
little-ice,
Типа женщины в Кэналлоа сидят дома за вышиванием и в мантилье. вот-вот) Первые десять лет еще как-то можно потерпеть, но терпелка ж не резиновая))))
Удачи на игре))))
А если бы Хоссу не повезло бы с женой, она бы обиделась, что он дал по шее не ей, а ее аманту)))) И задело бы то, что он воспринял бы измену, как некую игру))))
"Где бы что ни говорили, все одно - сведет на баб" (с) это я к тому, что я все свожу к Хоссу)
как-то у Хосса более здравый подход, на мою имху
а Долорес, конечно, отожгла
Хосс вообще человек приземленный и здравомыслящий)
А для Долорес я специально ввела немного химии. Бывает, когда человек вдруг сильно нравится, с первого взгляда) Так вот, в отличии от подавляющего большинства, Долорес повезло втрескаться с первого взгляда не в мудака, но в человека приличного.
И потом - Алва заявлен в каноне, как Ракан? Заявлен. Почему бы ему действительно не быть Раканом)))) ПриддоРаканом)))) Не знаю, за что я его так. Вот честно - не знаю. От великой любви, наверное)
Ваш фанфик вызвал у меня грустную улыбку. Жаль Долорес - любить и быть разлученной со своим любимым. Но она держалась и, судя по всему, Алваро даже не подозревал о её измене вплоть до её смерти. Хотя я и немного рада за Долорес. Она на краткий миг ощутила недолгое счастье - возможность, которой нет у многих придворных дам, чьи мужья изменяют. Это утешает в некоторой степени.
Она на краткий миг ощутила недолгое счастье о, да. Мало того, счастье вообще немногим людям дано. И даже бывает, что оно кому-то дано, кто счастье-то видит в ином. Другая женщина была бы рада такому мужу и детям и дому... Она бы гордилась всем, даже изменами супруга. А Долорес - нет. Ей бы понравился рай в шалаше - но с любовью, чтоб только они двое.
Чтоб любил, чтоб не был таким танком, как Алваро. Иногда краткий миг счастья даем послевкусие на всю оставшуюся жизнь. И Долорес была счастлива.