попытка флэшмоба.

[ystya]

Флэшмоб: "ни дня без..."
автор -  Arme
faere.diary.ru/p188682667.htm

от  Arme- из предложенных вариантов - Алиса Дриксенская.
И спасибо за предложение поучаствовать!

День первый.
Ненависть. Ледяная, северная, не менее страшная, чем ненависть всех этих южан к ней. Она всегда здесь будет чужой, сейчас, будучи принцессой, потом, когда станет их королевой. И как бы щедра и милосердна она не была - ей не забудут дриксенского происхождения... Да если и забудут - она напомнит. Не поведением - но ненависть всегда ощущается. Впрочем... Отец - будь он проклят за то, что выбрал для дочери это будущее - всегда повторяет, что ненависть чувствуют лишь дети и животные.
"А мои будущие подданные - те же животные".
Северянка мужественно улыбается, сдерживая желание кричать и топать ногами. Любимая избалованная отцом дочь, её капризам потакали, о любви к себе она слышала постоянно... Как поздно она поняла, что это за любовь.
"Выгодная сделка, заложница мира, повод к временной передышке, как же я ненавижу..."
Давясь горечью собственных мыслей, сейчас она ненавидит всех. И себя - за кроткую улыбку, за то, что никому и никогда не покажет своих чувств, и за эту ненависть - тоже.
Любимица семьи, она всегда умела притворяться так, что никто не подозревал об истинных чувствах светловолосой принцессы. С глухим раздражением принцесса думает о том, не за эту ли способность светиться счастьем, когда хочется плакать, её и выделял отец?
Сияющие светом глаза Алисы обращены к присутствующим, она стоит рука об руку со своим будущим супругом, она улыбается всему миру так, словно нет человека счастливей её.
Ей режет слух талигойская речь, пусть Алиса говорит на талиг лучше некоторых своих подданных, она ненавидит черные глаза, но краешком сознания девушка надеется, что это сгладится.
Напрасная надежда.
День второй.
Она стоит у стены, не в силах отвести глаз от ужасного зрелища. На полу в предсмертных муках корчится один из слуг.
«Сколько пены…Наверное ему ужасно больно. Почему же я не могу отвести глаз? Создатель, о чем я думаю…Помоги ему».
Окруженная фрейлинами, Алиса Дриксенская чувствует себя одинокой, как никогда. Одинокой и маленькой. Ничтожной. Лекарь, хлопочущий над несчастным, покачал головой и отстранился. Алиса, не моргая, смотрела, как рука в старческих пятнах закрыла глаза уже покойнику.
- Отравлен.
Капитан королевской охраны набросил на лежащего плащ, взглянул на меловое лицо Алисы и что-то сказал. Занятая своими мыслями, она не услышала слов, морщась, подняла глаза и, услышав предложение пройти со свитой к себе, согласно кивнула.
Той же ночью Алиса лежала без сна, прижимаясь к посетившему её спальню мужу. Франциск, растроганный неожиданной слабостью всегда сильной и спокойной жены остался с ней. Молодая женщина не могла забыть искаженного болью лица отравленного талигойца. Себе она подобной смерти не желала. Было страшно. Пытаясь придумать, как себя обезопасить, Алиса перебирала все возможные варианты. Завтра же она прикажет сшить новое платье для ближайшего бала – без манжет, рукава покороче. Несколько таких платьев. И стоит потактичнее намекнуть Франциску, что кружевные манжеты ему не к лицу. Алиса потерлась щекой о руку спящего супруга и чуть улыбнулась. Она любима, её милый Франц пойдет навстречу нежной супруге. Это будет первый шаг. Неплохо было бы, чтоб не только королевские дегустаторы пробовали блюда королевской четы.
«Может быть, написать отцу? Я здесь совсем одна, в опасности… Пусть пришлет надежных людей».
Она представила себе лица самых ненавистных ей талигойцев: Георг, Алва, Диомид, Ноймаринен… Алиса не верила, что кто-то из них осмелился её отравить сегодня. В конце-концов, и принц и кэналлиец и оба Ноймаринена слишком умны и слишком мужчины для подобного, но… А вдруг?
«Тогда кто? Зачем?»
Ночью все страхи усиливаются и Алиса прячет лицо на груди мужа. Тот полусонно обнимает плечи супруги, прижимает жену к себе и Алиса замирает в его руках.
«Мне нужны заложники. Только как это осуществить?»
Ничего не придумав, она засыпает в объятиях Франциска. Наутро она попросит супруга о новых фрейлинах. Маленьких девочках из знатных семей, которые своей детской непосредственностью украсят её свиту. Будут пробовать пирожные и сладости, пить со своей покровительницей вкусный шоколад.
И обеспечат безопасность Алисы Дриксенской.
День третий.
Иногда она думала, что совершила большую ошибку, окружив себя маленькими талигойскими цветками… которые Алисе частенько казались репейником специально для её могилы и досаждали настолько, что королеве хотелось высечь маленьких негодниц. Возможно, собственноручно.
Не далее, как третьего дня она случайно подслушала, как одна из девочек (и Алиса бы дорого дала, чтоб узнать, кто именно это был) передразнивала свою покровительницу с акцентом, который скорее бы пошел бергеру нежели Алисе:
- Фы фсе будущее Талига! И толжны вести себя потопающее!!!!
И приглушенное хихиканье нескольких девочек. Пунцовая от гнева, Алиса отошла от двери. Она посчитала ниже своего достоинства узнать имя этой дерзкой девчонки. Просто получила очередное подтверждение того, что всегда будет чужой среди этих… талигойцев.
Еще не похудевшая после рождения Карлы, Алиса пыталась вернуть себе былую стройность, ограничивая себя в любимых сладостях. Угощала ими неблагодарных девчонок, жадно глядя на то, как они лакомятся корзиночками с кремом и её любимыми леденцами, сваренными на розовой воде.
Вынужденные ограничения сказались на нраве Алисы не лучшим образом. И в иные дни она придиралась к девочкам. Была еще одна причина для скрытого недовольства Алисы. Ущемленная материнская гордость. Георгия, её долгожданный первенец, была копией своего отца. Алиса не могла примириться с этим фактом, каким бы умом Создатель не оделил её такую смышленую дочь. Красавица из Дриксен предпочла бы, чтоб её Георгия радовала глаз, но… увы.
Присматриваясь к маленьким фрейлинам, Алиса пыталась определить своё к ним отношение. Пожалуй, мягче всего она была с кроткой Жозефиной Ариго и графиней Гогенлоэ. Последняя была воспитана именно так, как Алиса считала правильным и подобающим. Она считала, что из числа подозреваемых в услышанной ею вопиющей дерзости Ангелику можно исключить. Алиса была почти уверена в том, что виновница маленькая змея Рафиано или ее ненаглядная подруга Каролина.
Не нуждаясь в чужой любви и не испытывая потребности любить самой, Алиса не приближала к себе кого-либо из своих юных фрейлин. Ей импонировала чужая слабость, как у все той же Жозины, но девочка близко сдружилась с Рафиано и навсегда утратила расположение Алисы. Сдержанность Ангелики Гогенлоэ была тем, что Алиса желала бы видеть у своих дочерей, но воспитывать принцесс предстояло не ей. В припадке дурного расположения духа, Алиса придиралась к Ангелике не меньше, чем к остальным юным фрейлинам. В ответ королева Талига получала неизменную официальную вежливость. Это было приятно, но непонятно. Против ожиданий Алисы, эта девочка не примкнула ни к триумвирату Рафиано-Борн-Ариго, ни к прочим маленьким заложницам. Ангелика держалась в стороне, наблюдая за происходящим и особенно ни с кем не сближаясь. Впрочем, своё расположение к ней Алиса выказала, позволив читать себе книги. Девочка хорошо читала, под её голосок Алиса любила вышивать, иногда поднимая глаза на серьёзного ребенка. Потом королева Талига снова опускала взгляд к причудливым лилиям, появляющимся на шелке.
И поэтому Алиса не увидела той насмешливой улыбки, что лишь однажды позволила себе её маленькая фрейлина.
Королева Талига Алиса Дриксенская никогда не сможет определиться в своем отношении к этой своей фрейлине. Возможно именно поэтому она не сможет ненавидеть юную графиню Гогенлоэ, когда для этой ненависти будет очень весомый повод.
День четвёртый.
Это стало проклятием. Проклятием и её тайной радостью.
Всегда равнодушно-спокойная, Алиса полюбила. Впервые в жизни. Она сознавала, что подобное в её положении недопустимо, неуместно, но…
Да, он значительно моложе. Да, он талигоец. Юный граф Васспард был представлен королеве герцогом Приддом и с тех пор прочно поселился в сердце Алисы. Впервые в жизни она задумалась о греховности своих чувств. Ведь чувства были и отнюдь не материнские. Тогда, в первый момент она смутилась так, как не смущалась девчонкой, пойманная за какой-либо шалостью. И чуть было не отдернула свою руку, милостиво протянутую юному графу для поцелуя. Ругая себя в мыслях за проявление подобной слабости, Алиса попыталась понять собственное отношение к наследнику Дома Волн. Увы, отношение было понятным настолько, что она растерялась. И даже сперва возненавидела юного графа за свои к нему чувства. Ненавидеть Алиса Дриксенская умела превосходно. Но к сожалению и ужасу королевы ненависть слишком быстро сменилась чувствами совершенно противоположными.
Кроме того, у королевы Талига были проблемы такого свойства, при которых она, женщина до кончиков остро подпиленных коготков, не могла позволить себе показать возлюбленному своих чувств.
После появления на свет четвертой дочери (супруг не сказал ей ни слова упрека, но Алиса страдала. Иногда ей казалось, что она хочет сына более чем кто-либо в Талиге и Дриксен вместе взятых) королева начала полнеть и стареть. Франциска шла спинкой и то, что остались живы и роженица и ребенок было истинным проявлением милости Создателя.
Все же у самолюбивой Алисы опустились руки. Она страшилась пережить подобное в пятый раз, но ей нужен был наследник. Сейчас, когда у Франциска все так удачно складывается…Его трон надо укрепить наследником.
Алиса презирала сама себя, всегда такая аккуратная, она сейчас выглядела так, что избегала лишний раз подходить к зеркалу. А тут еще подросли заложницы и смотреть на чужую молодость стало совсем невмоготу.
Честно попытавшись забыть юного графа, Алиса поняла, что некоторые вещи не под силу даже ей. Каждую свободную минуту вспоминать высокого стройного юношу и думать о том, как он выглядит без своих лиловых бархатных тряпок, было Закатной мукой. Венцом её страданий стала близость с супругом. Стоило королеве закрыть глаза, как рутинное соитие становилось блаженной грёзой, её шею щекотали каштановые волосы, в её лицо смотрели зеленые глаза и её лоно содрогалось от блаженства, принимая в себя клинок не Франциска, но Вальтера.
Это было невыносимо и чудовищно.
Алиса подсчитала разницу в возрасте и в ужасе воззвала к Создателю. Потом подумала, что променяла бы что угодно, в обмен на юность. Но поскольку Леворукий не спешил к ней для заключения сделки, королева взяла дело в собственные руки. Она опустилась до применения морисских притираний, она тратила полдня на то, чтоб вернуть себе утраченную молодость хоть отчасти. И сердце стареющей королевы сладко замирало, когда она находила взглядом в толпе придворных лиловую фигуру графа Васспарда.
Это стало безумием, впоследствии Алиса со стыдом вспоминала своё поведение. Подобное можно было охарактеризовать лишь как «не давала прохода». Мнение по этому поводу графа Васспарда она так никогда и не узнала. Он не прекратил появляться при дворе, тогда Алиса приняла это как поощрение, используя любую возможность для того, чтоб поговорить, прикоснуться, даже просто смотреть на предмет своего желания. Она была осторожна, но не вполне, но молодой человек возможностями не воспользовался. Она писала графу Васспарду записки, за которые Георг, Алва и оба Ноймаринена его бы озолотили, которые могли погубить Алису, но юноша никогда не воспользовался слабостью своей королевы.
Прозрение наступило внезапно. Алиса застала графа Васспарда на одной из лесниц дворца, королева замерла, унимая бешено заколотившееся сердце и пытаясь понять, что здесь делает милый её сердцу юноша. Ответ на это Алиса получила почти сразу. По лестнице навстречу графу Васспарду спустилась графиня Гогенлоэ. И то, как шагнул навстречу девушке наследник Дома Волн, то, как он смотрел на неё, наполнило сердце королевы болью и отчаянием. Из залы донесся смех Алвы. Кэналлиец смеялся от души над чем-то, но сжавшейся Алисе показалось, что смеётся он над ней. И не только он, все…Затаив дыхание, тенью она проскользнула к себе. И проплакала полночи. От бессилия и зависти. Лёжа без сна, Алиса смогла взять себя в руки. Её повезло – чувства к юноше были не только похотью. Она любила впервые в жизни и смогла отступиться. Лишь потому, что будущего у них не было. С врожденным практицизмом Алиса подумала о том, что когда-нибудь она может завести любовника. Королева слабо улыбнулась, позволяя себе помечтать.
Кроме того, она пообещала себе более не мучать графа Васспарда своим излишним вниманием. А свою юную фрейлину – завистью.
По крайней мере до поры до времени.
День пятый.
«Сторонники мои, как же вас мало. И положиться я могу лишь на Анри-Гийома».
Она ненавидела темные глаза. Никогда и никому не показывала этого, но не могла пересилить глупого предрассудка. Анри-Гийом был темноглаз и даже не подозревал, что по мнению Алисы такие вспыхивающие страстью глаза могли быть лишь у Леворукого. Но ей милее был взгляд другого человека. Который сейчас был счастлив. Вместе со своей юной супругой. Алисе хватило выдержки и душевных сил благословить этот союз.
Её сторонники… Алиса сознавала, что основной причиной многих к ней примкнувших, являлась ненависть к Алве, желание служить тому, кто сейчас у власти, несбыточные мечты о великой Талигойе. Но она одаривала всех, для каждого находила то, что было тому потребно. Золото, чины,заступничество перед её супругом, ласковый взгляд, позволение задержать у губ её руку. Анри-Гийом благоговел от её целомудренности, знал бы он…
Не знал никто. Иногда Алисе казалось, что её фрейлина догадывается. Но бархатные карие глаза бывшей графини Гогенлоэ смотрели на Её величество с обычным вежливым вниманием. Потом она и вовсе перестала появляться при дворе, в связи со своим положением. Алиса не настаивала. Слишком свежа была рана, нанесенная её чувствам.
И королева была весьма сдержанной с герцогом Эпинэ, не отталкивала его, но и не давала надежды на взаимность. И эта её холодность лишь усиливала чувства Повелителя Молний.
И всё же она не доверилась даже Анри-Гийому, принимая главное решение в своей жизни. Рассматривая порошок болиголова, Алиса поморщилась от неприятных воспоминаний давних дней, она знала для кого этот яд предназачен. Для герцога Алвы, чьи глаза были столь же темны, что у герцога Эпинэ, вот только смотрели они на королеву Талига не с обожанием, а иронично. Но лишь спустя шесть лет она решится смешать яд с шадди. Опасаясь, что яд не подействует, Алиса использовала не порошок, тинктуру. Она тщательно разведет в шадди отраву трясущимися от ненависти к кэналлийскому герцогу руками. Готовая на убийство, лишь бы повлиять на ход событий.
И это ей вполне удастся.
День шестой.
Осанка Алисы всегда была идеальной. И сейчас спина королевы была прямой, а взгляд - открытым. Каждый глоток, который делал герцог Алва, наполнял сердце Алисы радостью предвкушения. А её врага - приближал к неминуемой гибели.
Одного она не смогла - быть с Алвой такой же, как и всегда - ненавидяще-любезной. Против воли, с человеком, которого сейчас она лишала жизни, отравительница чуть ли не лебезила. Она была противна сама себе, но иначе не могла. Повелитель Ветра чуть приподнял бровь, слушая чирикающую морискиллой королеву. Алиса кусала губы, ей было не по себе. Ведь пройдёт совсем немного времени и этот насмешливый черноглазый южанин исчезнет из её жизни навсегда.
Навсегда... какое страшное слово.
Под удивленным взглядом мужа, Алиса оставила в покое ожерелье, которое затеребила, думая о том, что совершила.
"Он допил... допил до дна и теперь герцог Алва уже мертв".
Столько строилось планов, многоходовых, хитрых, коварных... А всё оказалось очень просто. Теперь всё будет иначе, теперь некого будет бояться, теперь...
Из мира грёз её вернул недовольный голос супруга, отодвигающего опустевшую чашечку:
- Отвратительный напиток. Эта горечь портит всё удовольствие от аромата. Даже во рту пересохло.
"Так не должно быть..."
Она вскинула глаза на мужа, потом перевела взгляд на кэнналийца. Герцог Алва смотрел на королеву Талига, и его лицо показалось Алисе застывшей маской. Радужные мечты королевы о счастье, о власти, рухнули в эти несколько мгновений. Триумф обернулся поражением.
"Создатель, помилуй меня".
День седьмой, последний.
Всеми забытая королева доживала свои дни в Тарнике. Пережитое наложило на нее страшный для сознания Алисы отпечаток - от былой красоты ничего не осталось.
Ей не хотелось никого видеть, она ничего не желала и ничего не страшилась более.
Всегдашняя ненависть обернулась равнодушием - глупо тратить силы на ненависть и злость. Глупо - в её нынешнем бессильном положении.
Алиса снова была тем, кем её всегда пытались сделать - куклой. Когда-то эта кукла была красивой, теперь стала страшной.
Она понимала, что конец близок. Когда нет радости от солнечного утра, когда нет вкуса у любимых сладостей, это может означать лишь приближающуюся смерть. Её смерть обещала быть милосердной, мало оставляла Алиса в мире живых того, о чем теперь пожалела бы.
В один из вечеров она в полном одиночестве перебирала свои вещи, оставшиеся от былого времени блеска и счастья.
Эту брошь ей подарил Франциск после обручения. Эти серьги - мать, еще в Эйнрехте, на первый бал своей любимицы. А вот эти ожерелья просто переплетение золота и драгоценных камней - бессчетные балы и безликие праздненства. Впрочем, вот в этом, из прозрачных и белых камней она встречала своих юных фрейлин. И чувствовала себя одновременно победительницей и той нечистью, что ворует детей у родителей. Пальцы королевы наугад вытащили очередной предмет. Эта фарфоровая собачка тоже из Эйнрехта, из её детства.
Алиса покрутила в пальцах собачку с отбитым носиком и отложила в сторону. Поднесла к близоруким глазам веер, за которым прятала когда-то смущение от собственных чувств при виде тогда еще графа Васспарда. Сейчас Алисе казалось, что это было не с ней и вообще круг назад, но в сердце что-то всколыхнулось.
Веер все еще оставался роскошным, изящно расшитым жемчугом, но главной его ценностью были воспоминания.
Вздохнув, Алиса подумала о необходимости составить завещание. Эти вещи оставят о ней память, теперь надо было выбрать тех, кто вспомнит о старой королеве. Необязательно, чтоб воспоминания были добрыми. Откладывать она не собиралась.
Четыре месяца спустя белое ожерелье и веер с жемчугом были переданы по завещанию Алисы Дриксенской герцогине Ангелике Придд.