фик по ОЭ, мультипэйринг, слэш

[ystya]

"Посол при дворе Альдо Ракана".

рейтинг:PG-13
персонажи: Марсель Валме, Вернер Бермессер, Хуан Суавес, Рокэ Алва, Альдо Ракан, нмп (адуаны)
АУ махровейшее просто. С того момента, как Марсель сам себя назначил послом Ургота.

Выражаю благодарность за эту траву  Sonnnegirl

– «Граф Вернер фок Бермессер с особым поручением…» – Марсель Валме поднял глаза от строк на подорожной. – Ну надо же. Прошу простить мое любопытство, но каким образом вице-адмирал дриксенского флота оказался в лесах под Олларией? Я не вижу поблизости вашего корабля.
Вместо ответа собеседник потупился. На губах Марселя появилась понимающая улыбка.
– Вам грозила военная кампания, обреченная на провал? Сразу видно, что у вас есть отличные связи, граф, таким как вы, нечего делать в гуще боя, ведь там иногда убивают. А вы хороши собой и рождены принимать парады, сидя на белом коне.
Марсель подождал реакции на свои слова, но дриксенец ни словом ему не возразил. Валме одарил гостя сладкой улыбкой:
– Вы очаровательны, сударь. Было бы досадно портить такой экземпляр, вы можете мне пригодиться. А теперь отдайте мне ваши бумаги. Без ненужного героизма.
Бермессер покосился на лежащие на столе распотрошенные сумки.
– Мои бумаги там. Я вез пакет для графа Глауберозе.
– О, так мы с вами по одной части – Очень Особые Порученцы. Так, посмотрим… Не стесняйтесь, присаживайтесь к столу, дорогой мой. Вино здесь среднее, но вот такого жаркого вы больше нигде не попробуете.
– Вы гостеприимны для врага. – С трудом справляясь со слабостью в ногах, дриксенец пересел за стол, и без энтузиазма оглядел угощение.
– Ну какой же вы враг… – задумчиво протянул Валме, проглядывая бумаги пленника. – Дорогой мой, отныне вы мой добрый союзник. Над вашей дальнейшей судьбой я еще подумаю, –он спрятал документы в сундучок и кивнул на дверь. – А сейчас у вас есть выбор. Можете заночевать на сеновале…
С улицы донесся хохот адуанов – беседы виконта с графом они слышать не могли, но Бермессер вздрогнул.
– С ними?
– Ну, это как пожелаете. То есть, будем честны, как повезет. Или не повезет.
– А второй вариант? – без особой надежды спросил Бермессер. – Вы говорили про выбор.
Взгляд Валме стал оценивающим.
– Или же вы останетесь здесь. Со мной.
Дриксенец опустил голову и потянул с шеи кружевной шарф. Сын графа Валмона одобрительно кивнул:
– Разумное решение.
***
Ночью Бермессера разбудил шепот. Говорили не на талиг, он не разобрал ни одного слова, и близоруко пригляделся к собеседникам, пытаясь понять, с кем беседует этот ужасный талигоец, Валме. Увиденное его не порадовало. Про Олафа Кальдмеера говорили, что он умеет читать в душах и сердцах. Этой ночью Вернер почувствовал, что вплотную приблизился к уровню восприятия людей Ледяным Олафом. По мнению Бермессера, у ночного посетителя на лбу заглавными буквами было написано, что он убийца и злодей, каких свет не видывал… и вдобавок кэналлиец.
Дриксенец видел, как злоумышленники в четыре руки осторожно снимают печати с его писем, как Марсель присыпает мелким песком какой-то свежеисписанный лист, как снятые печати с лебединым силуэтом разогревают с тыльной стороны и прикладывают к этим новым бумагам. Больше всего графа Бермессера потрясло то, как лихо, недрогнувшей рукой виконт подделал подпись кесаря.
– Твоя девочка проснулась, – акцент в низком голосе присутствовал, но речь незнакомца была правильной.
Оскорбление Бермессер малодушно решил не заметить. Он сделал вид, что талиг не понимает вообще, а из уст этого животного в частности, и накрылся одеялом с головой. Кэналлиец негромко рассмеялся:
– Он подойдет для твоей игры. Слишком трусливый, чтоб делать глупости. Самый хороший товар из таких неженок получался, поверь моему опыту.
– Я верю, Хуан, – несмотря на совместно проведенную ночь, сочувствия к дриксенцу в голосе Марселя не было. – Теперь нам надо добиться его послушания. Абсолютного послушания. Что порекомендуете?
Бермессера прошиб холодный пот. Они говорили на талиг. Специально для него. Может быть, настало время обещать и давать клятвы, но от дурных предчувствий Вернер не мог шевельнуться, мышцы словно одеревенели. С него сдернули одеяло, пленник зажмурился и затаил дыхание.
– Только мертвым не притворяйтесь, у вас плохо получается. Актер вы совершенно бесталанный, – безжалостно заметил Валме.
– Жаль, тут Моро нет, – обронил Хуан.
– При чем тут конь вашего первого маршала? – не открывая глаз, нервно поинтересовался Бермессер. Неизвестность была хуже страха, а он был наслышан как о знаменитом Вороне, так и о его коне-убийце.
– При том, – хмыкнул кэналлиец. – Марсель, твой пес обучен?
– Котик еще молод. Не успели с уроками. Да ладно вам, Хуан, неужели мы сами не справимся? Насколько я помню, вы так вполне за коня сойдете. Присоединяйтесь.
***
– Это ваша подорожная. Это верительные грамоты. Отныне вы – посол Дриксен при дворе Тали...гойи. Вам понятно?
– Да, – Бермессер испугался, что шепот прозвучал слишком слабо. Но говорить громко в компании этих подонков ему было страшно. Лекарь Марселя его старался успокоить, объяснив, что все нынешние ощущения проистекают от допущенных этой ночью излишеств и чрезмерного удовольствия, но Вернер все равно чувствовал себя одной ногой в могиле. Каждое его неловкое движение сопровождалось глумливыми взглядами и ехидными комментариями разделивших с ним ложе мужчин. Бермессер пытался не вспоминать об этой ночи, но его любовники то и дело затрагивали эту тему, поминая то белизну кожи графа, то его вопиющую неопытность, и смена темы разговора стала для Вернера большим облегчением.
– Простите меня, но… Мне могут не поверить. И что будет с нынешним послом, графом Глауберозе?
– О нем не беспокойтесь. Он спешно будет вызван в кесарию, – равнодушно сказал Валме, и Бермессер прикусил язык, опасаясь расспрашивать дальше. – Все, что я вам сейчас скажу, вы должны будете повторить Альдо Ракану, граф. И тогда вам поверят все.
– Я сделаю это.
Молчавший до этого Хуан вдруг присел на корточки перед кутающимся в одеяло дриксенцем, стиснул его колени, погладил. Заглянул в голубые глаза Бермессера, тот сжался, но зажмуриться не посмел.
– Конечно, ты все сделаешь. Потому что я буду в Олларии. И могу придти к тебе в любой момент, господин дриксенский посол.
Страх сжал горло Вернера невидимой веревкой, и он торопливо закивал, готовый сделать все на свете, лишь бы его оставили в покое хотя бы на время.