читать дальше- Убил бы ее отца и братьев, надо полагать, с нею были сегодня её самые близкие родичи, вобщем, всех, кто мог бы знать, что это был ты, показать на тебя другим, узнать твое имя и тогда бы уже ее увез, - без малейшей заминки ответил Хосс, и Вернер подавился своим шадди.
В Кагете на тех, кто мешал сливки и мед с шадди, смотрели с состраданием, но и не препятствовали, так что адмирал пытался насладиться своим излюбленным напитком.
- И кто после этого из нас бОльший дикарь? Бирисцы или дриксенцы? – Хмуро поинтересовался Хохвенде, - Это твоя, Говард, прабабка могла принять в супруги убийцу своей семьи и то потому, что сперва ее отец вырезал семью твоего прадеда. Ну и выбора у нее не было. Сейчас у нас Круг Просвещенный, где Добродетели…
- Кстати, о просвещении, хочу тебя просветить, что за команду «Селезня» я выручил хоть и небольшие, но деньги, можешь потратить их на подарки родичам девушки, им это понравится, - заметил Хосс, - теперь продолжай про наши Добродетели.
Хохвенде умолк и молчал какое-то время. Потом мрачно улыбнулся своим мыслям.
- Трудно с собой справиться, - сказал он, - мне теперь как никогда нужен здравый смысл, но вместо это хочется сочинять сонеты. Вроде бы и вечер, а кажется, что солнце всюду и даже темнота за этим окном кажется светящейся. И что-то цветет, воздух в Кагете так хорош.
Друзья переглянулись. Было время сбора урожая, все, что могло здесь цвести, сбили ветра.
- Плохо дело, - вздохнул Хосс, - Ты ж ее почти не видел, а если она сварлива? И как же твоя карьера, ты собирался взять за себя одну их девиц Фельсенбург…
- В конце-концов, ты хотел стать кесарем, - позволил себе осторожно поддеть друга Бермессер.
- И что? – Сейчас, когда Хохвенде перестал метаться по комнате, и насмешливо смотрел на товарищей, обхватив локти руками крест-накрест, он был почти похож на себя прежнего, - До сих пор я никому не надел браслета, и на мою карьеру это никогда особенно не влияло. Девицы Фельсенбург мне не нужны, сестрам опозорившего род и кесарию Руперта дорога в монастырь…
- Погодите, граф, - заволновался Бермессер, имевший виды на одну из юных герцогинь, ту, что была больше похожа на свою мать, Агата, кажется, - какой еще монастырь?!
- Женский, - улыбнулся Хохвенде, - А кесариню народ примет любую, откуда бы она не была родом. Лишь бы кесарь знал, когда отпустить поводья, когда натянуть их.
- Пропал наш генерал, - вздохнул Хосс.
К постучавшемуся слуге Хохвенде вышел сам, едва ли не оттолкнув с дороги Хосса с Бермессером.
Сведения, принесенные мальчишками, оказались ценными, за добродушного хозяина-кагета дриксенцы взялись втроем, и с утра он устроил им приглашение в дом своего соотечественника, принявшего к себе гостей-бирисцев.
***
- Ты помнишь, что даже если гром грянет с небес, и тебе ее отдадут, она зачахнуть может без родных и подруг в холодной Дриксен? – Спрашивал генерала по дороге Хосс.
- Я приглашу кого-нибудь, знающего язык, в Эйнрехт.
- Если это будет брат или там, дядя, тебе придется найти ему место, - не унимался Хосс, - Бирисец у тебя недолго пробудет нахлебником, они горды и непоседливы.
- Говард, ты считаешь бирисцев хорошими убийцами? – Вдруг спросил генерал.
- О, да, - Бермессер отметил, что паузу на раздумье над ответом Хосс не сделал.
- Значит, он получит это место. А чтоб ты мне сейчас не намекал на ущемленную гордость и горы трупов, замечу, что держать его буду при себе. Для особых поручений. Женю на одной из девиц Фельсенбург. Вконце-концов, добуду ему титул.
- Что значит, женю? – Поразился Хосс.
- Как это, на девице Фельсенбург? - Возмутился Бермессер.
- А еще, господа, хочу вам напомнить, что это именно я предусмотрел ваше возможное поражение в нейтральных водах, и отправился следом, - заметил Хохвенде, - так что и в вопросе женитьбы я буду столь же осмотрителен.
И добавил, при виде раскрывшего было рот Хосса: - Но женюсь я на той, которую хочу видеть своею супругой.
- Тоже мне, Рамиро Алва, - покрутил головой Хосс.
- Вы ведете себя, словно простолюдин, генерал, - фыркнул Бермессер, - женитьба по любви это для низших сословий.
Это было безумием, жениться на горянке, это было несказуемой глупостью, подобного безрассудства можно было бы ожидать от Хосса, но нет же, тот взял в жены ровню, да с наследством, а в сети нежных чувств попал самый рассудительный из друзей детства Бермессера.
«Не такой уж и рассудительный, как казалось» - усмехнулся Вернер про себя. По итогам произошедшего самым здравомыслящим оказывался он сам, граф Бермессер, и это его более чем устраивало.
Девушку за стол с мужчинами не позвали, так что несколько удивленный настойчивостью напросившихся гостей кагет, его друг-купец, рекомендовавший ему настырных северян, бирисцы и собственно, дриксенцы, оказались за одним столом.
Ученые приемами у кесаря, северяне больше хвалили еду, чем ели, причем Хосс и Бермессер умело отвлекали на себя внимание хозяина, потому что Хохвенде больше молчал. Вернер был уверен, что генерал изучает родню своей возлюбленной исподволь, чтоб приступать к переговорам, хотя бы приблизительно понимая, чего ему ждать.
Генерала видимо, узнали, и какие-то собственные выводы сделали, так что бирисцы тоже молчали, иногда они встречались с ним взглядами, но не было произнесено ни слова. Вернер ощутил отчаяние, бирисского он не знал, Хосс тоже, и вряд ли этот язык мог понимать Хохвенде.
Но хотя все они могли общаться на ломаном кагетском, тем не менее, между наиболее заинтересованными сторонами не было произнесено ни слова.
Наблюдая вполглаза за Хоссом, Вернер заметил, как тот вскользь оглядел окна, мазнул взглядом по роскошному пологу, который, скорее всего, скрывал второй выход из комнаты, и широко улыбнулся всем присутствующим. На душе у Бермессера стало неуютно, пару раз он был вот в таких гостях, когда Хосс похожей манерой искал взглядом пути к отступлению, и оба раза уходили они через окна, ибо тайным ходам, всему узкому Хосс не доверял. Судя по внимательным взглядам на обстановку, и оценивающим – на бирисцев, Говард на мирный исход не рассчитывал.
Бермессер вдруг представил себе множество крови, на стенах, на перевернутой посуде, на осколках лучшего алатского хрусталя. Все присутствующие мертвы, только один уцелевший Хохвенде пробирается через черный ход, отбиваясь от слуг чужой саблей, и унося на плече завернутую в вот этот расшитый птицами полог девушку, и на этой сцене кусок встал у Бермессера в горле.
- Дорого бы я дал за то, чтоб узнать, о чем ты думаешь с таким выражением лица, - шепнул сидящий слева Хосс, и Вернер опомнился.
Оказалось, что все не так плохо, что Хохвенде уже осторожно подбирая слова, дает всем понять то, что он богат и родовит, а также весьма приумножил свое богатство в войнах с Талигом, что одобрили все присутствующие.

читать дальшеВсе же кагет с бОльшим интересом слушал о богатстве гостя, и его связях, а бирисцы, и это было заметно, предпочитали воспоминания Амадеуса о его военных подвигах. Надо заметить, Хохвенде не был хвастлив от природы, но наставления посещающего Хисранд чаще прочих друзей, Хосса сделали свое дело, и генерал распустил все перья, выставляя свои успехи в наиболее выгодном свете.
Бермессер ориентировался в чувствах южан по выражению одобрения, застывшего на лице самого юного из бирисцев. Мальчик еще не вполне владел искусством держать себя в руках, и его глаза вспыхивали от военных историй.
Паренек казался Вернеру милым и хорошеньким, пока Хосс не шепнул, что этот юный головорез наверняка к своим зимам, один собственноручно перерезал больше человек, чем граф Бермессер за свою жизнь перестрелял на дуэлях и войнах.
- Готов биться о заклад, что именно его Хохвенде пригласит в Эйнрехт, если все сладится, - обреченно шепнул Бермессер.
- Правильно сделает, пока человек молод – ему проще влиться в любое общество, - Хосс успевал переговариваться, есть, пить, слушать других, и нахваливать вино и мясо, - и языки юным легче даются.
«Отрезанные этими самыми юными языки, - мысленно уточнил Вернер, и немедленно вспомнил о том, как они сами поступили с командой «Селезня»». Он оглядел плечистого старца, который, впрочем, мог казаться старым из-за седины, двух похожих друг на друга юношу и мальчика, и встретившись взглядом со взглянувшим на него вторым седовласым, торопливо отвел глаза. Ох, как же ему не нравилось возможное родство Хохвенде с таким чуждым племенем.
В первую встречу не было сказано ничего. От Хохвенде требовалось заставить кагета уступить невесту, и если здесь все было решаемо, а старый друг дриксенцев, хисрандский купец соглашался добавить столько золота, сколько потребуется, то самый момент уступки должен был быть достойно разрешенным.
Достойно мужчин, а не придворных, как считал Хосс. Например, дуэлью. Чтоб не оскорбить родню невесты.
Родню при этом никто не спрашивал, как заметил Вернер, но о том, как следовало поступить во избежание обид, все откуда-то знали.
Впрочем, Хохвенде был согласен на дуэль, но тут уже возражал кагет, которому не нравился тяжелый взгляд влюбленного, готового на все и его готовность драться с кем угодно, на пистолетах или саблях, хоть по кагетскому забытому обычаю, на доске, перекинутой между крыш (за неимением поблизости гор), нагишом.
Несколько безрезультатных дней гостеваний, то у алчного жениха, то у гостеприимного купца, привели к тому, что всегда сдержанный Хохвенде уже скомкал в руке свою перчатку, чтоб сперва оскорбить, а потом и убить хозяина в его доме (на убийство гостя в своём не соглашался купец), ну или хотя бы во дворе.
Кагет, явно проклинающий день, когда он, уступив просьбе своего друга-купца, впустил на порог этих северных варваров, с отчаянием уставился на седоголового бирисца,приходящегося девушке отцом.
- Пусть моя дочь сама выберет свою судьбу, - на столь приличном дриксен сказал он, что Бермессер, считающий, что бирисцы с трудом понимают его негодующее шипение и стенания, ощутил неприятное сосущее чувство под ложечкой и некоторый ужас. Хосс говорил, что бирисцы тоже иногда покупают рабов в Хисранде, но Вернеру и в голову не могло прийти, что это может иметь такие последствия.
Следующая сцена по мнению Вернера, была достойна саги или романа. Друг перед другом стояли немолодой кагет, явно жалеющий, что когда-то приметил подрастающую у знакомца дочку, и дриксенец, готовый на очень многое, чтоб стать лучшим из двоих в прекрасных глазах своей избранницы.
- Ирония какая, - шепнул Хосс Бермессеру, - она из племени барсов, а на гербе графов Хохвенде белый ястреб.Эх, скогтила кошечка нашу птичку.
Девушка по прежнему была скрыта от чужих взглядов дорогими тканями. Опустив действительно изумительной красоты глаза, она выслушала отца, а потом легко, словно бы не касаясь ковра маленькими ножками, прошла между оспаривающими право на ее руку мужчинами, и быстрым движением бросила ленту в сторону Хохвенде, поймавшего зеленый шелк на лету.

Чужое счастье было столь сильным, что даже скептически настроенному Вернеру в какой-то миг показалось, что у этих двоих жизнь сложится и достойно и прилично. Он как-то сразу вспомнил, что Ее Величество Гудрун необычно нежна к влюбленным, и чувствительна к чужим переживаниям, касающимся дел сердечных. Вопрос религии тем более решаем, что после разорения Агариса магнусы стали весьма снисходительны.
Такая необычная пара, несомненно, привлечет внимание Двора, да и кто знает и чем Леворукий не шутит, если Хохвенде добьется своего и станет кесарем, этот союз может очень даже пригодиться. В том числе для того, чтоб друзья-кагеты всегда помнили, что они друзья. Ну и чтоб Талиг не только Марагоной занимался.
Погордившись своей дальновидностью, Вернер посмотрел на счастливого друга уже одобрительно, и с удовольствием присоединился к переговорам относительно обрядовых торжеств. А сколько он сможет рассказать об этом в Эйнрехте… конечно, только то, что другу не будет неприятно слышать, но все же быть свидетелем подобных историй невероятно приятно.
Хосс смотрел на Хохвенде с непонятной печальной улыбкой, и Вернер вдруг вспомнил, что когда-то и капитан был влюблен, но скоротечная болезнь унесла его любимую. И это не было взаимно, насколько знал Бермессер, но как же Хосс был тогда счастлив.
«Какая глупость – жениться по любви, подумал Вернер, торопливо отгоняя от себя печальные мысли, - конечно же они проживут вместе много зим, в особняке Амадеуса всегда так тепло, эта южанка вместе с ним еще увидит своих внуков, эта чета будет счастлива очень долго».
В конце-концов, в Дриксен достаточно мехов, чтоб укутать самый нежный южный цветок.
Генерал Хохвенде не позволит северному ветру подуть в сторону своей супруги, ну а если она умна, то составит его счастье, и сама будет с ним жить в радости.
Про печали Вернер думать не любил, да и не хотел. Особенно сейчас, когда так ярко светило для его друга солнце, играя на зеленой ленте, которую генерал Хохвенде держал в руке, словно величайшую драгоценность.
THE END

Эк вы завернули романтическую историю!))) Здорово)))
Отдельно понравилось, как вы разобрались с Руппи и его подельниками))))

Louis Lorraine, спасибо))))
С Руппи разобраться это святое))))))

Ystya,
бедный, бедный Хохвенде ))) Но с другой стороны - можно за него порадоваться, любовь это всегда хорошо Но для дриксенской знати такой брак, конечно, как две палочки дрожжей... то-то их всех перекосит
И, как всегда у тебя, очень плотный интересно сделанный мир - со всеми этими нюансами взаимоотношений, включая перекинутую между крышами доску (за неимением гор) Очень понравился текст - все время улыбалась, пока читала Хотя и попереживать, конечно, пришлось ))

Кьянти,
бедный, бедный Хохвенде любовь делает человека самым счастливым и самым несчастным одновременно) Взрослого человека я хочу сказать. Наше счастье так зыбко на самом деле...
Спасибо, солнце мое!!!!!!!!!!!!
Все же ты права - творчество это счастье. Ведь я "живу" в этих плотных мирах, могу туда иногда "уйти" и забыться. Это прекрасно))))
Но для дриксенской знати такой брак, конечно, как две палочки дрожжей... то-то их всех перекосит ничего, кого сильно перекосит, тем личико подправят)))))
А за кого ты так переживала?! За Амадеуса?!!!! "тоном купца из "Анны на шее"*счастливчик...

Вотэтаповорот))) Перефразируя известный анекдот - Хохвенде занимается научной работой: женился и выводит морозоустойчивых бириссцев Кроме шуток - дети от такого союза должны быть невероятно круты)) Представляю, как следующий граф (?) Хохвенде с суровым видом гуляет по кесарскому дворцу в плаще из шкуры своего злейшего врага
Классная история Замечательный Хохвенде, готовый драться за свою любовь отдельно протащился с момента, когда прекрасная девушка выбрала именно его (Амадеус, я болел за тебя!)) И очень понравилось изящное решение судьбы экипажа "Селезня" - и проблема решена, и будущие враги устрашены, и полезные связи на югах подтверждены лишний раз, да ещё и толика денег проистекла

Джемини-1,
Амадеус, я болел за тебя! спасибо) я тоже за него болел) красавец-мужчина)
дети от такого союза должны быть невероятно круты)) о, да) цинизм папы и восточное утонченное коварство матери) Только коварная женщина может одним взглядом поразить всегда такого хладнокровного Хохвенде)
изящное решение судьбы экипажа "Селезня" я б туда и Руппика отправил, да обоснуй не позволил( слишком опасно таких врагов отпускать.

Ystya,
Ведь я "живу" в этих плотных мирах, могу туда иногда "уйти" и забыться. Это прекрасно))))
"...пусть неровен и тернист путь до сказочного мира, я не просто эскапист, я прикончил конвоира..." )))

А за кого ты так переживала
я за всех переживала, даже за кагета "если к другому уходит невеста, еще неизвестно, кому повезло" )))

Кьянти,
я за всех переживала, даже за кагета о, да)))) кагета было жаль) как гостеприимного, так и несостоявшегося жениха)

Ystya,

красавец-мужчина) - Да, я тут им прямо проникся))

о, да) цинизм папы и восточное утонченное коварство матери) - И милые бирисские привычки обращения с пленными, и вообще жестокость к другим и себе (помнится, бириссцы взрослеющих юношей тоже сурово испытывают, и вообще брутальны аж жуть) Понятно, будущие Хохвенде будут расти как дриксенские аристократы и получат подобающее воспитание, никаких отрезанных частей тела врагов в их доме не будет (наверное ) Но целый ряд свирепых предков по материнской линии - не жук начихал, кровь возьмёт да и скажется особенно забавно будет, если, по капризу генетики, какой-нибудь праправнук Амадеуса, с виду чистый холёный дрикс, унаследует бирисский характер

я б туда и Руппика отправил, да обоснуй не позволил( слишком опасно таких врагов отпускать. - Однозначно. Руппи даже без языка и без яиц может суметь выбраться на родину, а тогда и написать сможет, что с ним случилось и кто такое сделал. Это слишком опасно, верно. А вот экипаж "Селезня" - мелкие сошки, если они и сбегут из плена, то не кесарю жаловаться пойдут (а и пошли бы - кто бы поверил словам каких-то контрабандистов против слова графа Бермессера), а забьются в щёлку и даже мычать через раз будут, чтоб опять их не нашли.

Джемини-1,
и вообще жестокость к другим и себе это не жестокость) Это народ, не испорченный цивилизацией) Культурному обществу то и дело становится скучно и оно начинает раздражать меня попытками принять в Думе Дуэльный кодекс для Госслужащих. Имей вместо неприкосновенности этот совет старейшин шанс огрести от благодарного электората волшебного пня, они бы сейчас не пили и не ели, лихорадочно придумывая как бы вернуть пенсионный возраст, пока сами живы.
Так что лично меня сдерживает только УК - пока что - это не жестокость, это жизненная необходимость)
и вообще брутальны аж жуть я таких (ну не прям всех, но стремлюсь) своих любимых персов описываю) Мой Альмейда брутален) Хосс стремится к серединке (он несовершенен, но тоже мужик), бирисцы теперь тоже попали))))
никаких отрезанных частей тела врагов в их доме не будет Вы считаете?!!!!)))

Ystya,
это не жестокость) Это народ, не испорченный цивилизацией) - Согласен)) Но когда представитель такого народа попадает в лоно цивилизации - он мигом прослывёт опаснейшим субъектом. Где цивилизованный человек просто обидится, бириссец на месте перережет глотку (причём ему это так же легко, как высморкаться). Бирисская суровость и неукротимость - качества, необходимые для выживания народа в суровых первобытных условиях - в аристократическом дриксенском обществе будут как граната, брошенная в клумбу. Подобный типаж в обличье дриксенского аристократа - это очень интересно))) А ещё я бы глянул на салон госпожи Хохвенде, урождённой бирисски - смуглая красавица, за которой не заржавеет всадить кинжал в сердце обидчика. Экзотическое испытание для аристократов, не привыкших к чему-то опаснее позолоченной придворной шпаги и удара шёлковой перчаткой по лицу))

Мой Альмейда брутален) - По-моему, тоже))) Альмейда величествен и эпичен, и по-настоящему крут.

Вы считаете?!!!!))) - Если бы жена Хохвенде дала волю своим привычкам, то заткнула бы за пояс бабушку Хосса (или по меньшей мере сравнялась бы с ней). Но бирисска наверняка будет покорна воле мужа (в бирисском обществе авторитет мужчины в семье наверняка непререкаем) А насколько Хохвенде готов превращать свою гостиную в выставку сушёных вражеских черепов... Вероятно, у них будет компромисс, но в чём он выразится - не знаю

Джемини-1,
Вероятно, у них будет компромисс, но в чём он выразится - не знаю Хохвенде будет жену любить, а она - принимать его любовь)
Не думаю, чтоб у графини Хохвенде возникла потребность в отрезанных головах) Молодежь любит все новое и ей будет в новинку и новый быт и дуэли и сплетни и всякое другое интересное)
Где цивилизованный человек просто обидится, *мрачно* исключительно потому что УК РФ мне портит всю малину.
Обижаться просто - неинтересно. Надо донести до обидчика всю глубину его неправоты.