Закатный рок-н-ролл
17.02.2014 в 20:55
Пишет ЗайкаПобегайка:Падение
читать дальшеМесяц Осенних Волн. Скоро выпадет снег, и укутает дома и деревья белым пушистым покрывалом. А пока за окном слякоть, холодная предзимняя погода. Снег то выпадает, т вновь тает.
Сидя в карете, герцог Придд, несмотря на жаровню, продрог. А карета со спрутами на лиловых дверцах катила по улицам Олларии, направляясь к старому аббатству танкредианцев.
Почти три месяца назад он ехал тем же путем, провожая сына. Только они с Валентином ехали верхом – Ашше и Карат шли бок о бок. А герцог негромко разговаривал с графом Васспардом.
Что случилось с ним с этих старых стенах? Что утаил капитан Арамона, вызывавший у всех – и унаров, и их родителей стойкую неприязнь, в данном случае доходившую до отвращения?
Час назад супрем Талига получил записку, где было сказано, что его сын нуждается в срочной помощи. И теперь отец, обуреваемый тяжкими думами, направлялся в Лаик.
Что могло произойти с всегда спокойным Валентином Приддом? Впрочем, там двадцать один унар, и остальные – отнюдь не такие спокойные, как наследник Повелителя Волн.
Лаик встретилхолодом и темнотой, а также притихшими слугами и перепуганным капитаном. Арамона проводил герцога Придда в свой кабинет, где предложил подогретого вина.
- Что с унаром Валентином?
- Понимаете, - капитан вздохнул, - виновные наказаны, я уволил слугу, который в это время должен был присматривать за унарами, но он….
- Отвечайте на заданный вопрос, - четко произнес супрем, - Что с моим сыном?
- Лекарь говорит, что он должен прийти в себя сегодня или завтра.
Вальтер Придд подавил тяжелый вздох. Он еще по дороге в аббатство понял, что Валентин попал в беду. Не станут беспокоить отца унара из-за ерунды. Четыре месяца еще не прошло, и пока фабианцам запрещены и письма, и встречи.
- Кто?
Тяжелый взгляд серых глаз заставлял начальника Лаик внутренне поежиться. Арамона снова забормотал что-то маловразумительное. Дескать, все унары, которые были рядом с пострадавшим, говорят, что тот свалился сам.
- Ни с того, ни с сего он бы не свалился, - отрезал Вальтер Придд, и повторил:
- Кто?
- Знаете, рядом были унар Эстебан и ….
- Достаточно.
Быстрыми шагами герцог шел по коридору в сопровождении слуги и самого капитана. Тот еле поспевал за Приддом.
Унар Валентин лежал на кровати в своей комнате. Глаза закрыты, на щеке – ссадина, бок и левая рука перебинтованы. А на костяшках правой руки – зажившие ссадины, как будто удар пришелся по ним дня три-четыре назад. Через бинты на глове пробивались каштановые пряди – как прошлогодняя трава сквозь снег.
Рядом стоял лекарь
- Сломаны ребра, и рука. И еще – голову он разбил сильно. Боюсь, теперь головные боли будут мучить унара Валентина.
- Откуда он упал?
- С лестницы, в крыле у библиотеки.
- Почему унары были без присмотра?
- Господин супрем, слуга уже уволен. Он должен был следить за ними, но отлучился. Ненадолго совсем – у него в тот день были нелады со здоровьем.
- Вы поступили опрометчиво, выгнав слугу. Он мог бы многое рассказать.
- Господин супрем, я сам допрашивал его. Он ничего толком не сказал. Только то, что потом подтвердили унары – вашего сына нашли лежащим под лестницей.
Вальтер Придд никогда не был сторонником проявления нежности – тем более, на людях. Не изменил он своим принципам и сейчас. Еще раз взглянув на неподвижно лежащего сына, он покинул его комнату.
- Покажите мне то самое крыло и лестницу. А потом - я хотел бы побеседовать с унарами, обнаружившими Валентина. Сейчас они на уроке?
- Да, господин герцог. Я их приведу в кабинет.
Вальтер Придд с брезгливым выражением осмотрел лестницу – через каменные, не слишком высокие перила упасть было несложно. Но сломать ребра и руку при падении с высоты нескольких бье? Для этого надо было толкнуть человека, причем сильно. Значит, капитан покрывает тех, кто стал виновником происшествия.
Вскоре в кабинет капитана позвали унара Эстебана. Он вошел с таким видом, будто делал всем одолжение одним своим присутствием. Даже простая черно-белая форменная куртка смотрелась на нем, как щегольской камзол.
- Добрый день, господин герцог. Вы желали поговорить со мной?
Вальтер Придд сдержанно кивнул. Он не позволит гневу взять вверх над ледяным спокойствием. И не доставит удовольствие наглому сынку вице-кансилльера лицезреть его негодование.
- Расскажите, унар Эстебан, как произошло падение унара Валентина? Я знаю, вы в тот момент находились рядом с ним.
Досадливая гримаса на миг исказила красивое надменное лицо.
- Я уже все рассказал господину капитану. Но, если желаете, могу повторить и для вас.
- Будьте любезны.
- Я стоял там с друзьями. Слуга почему-то ушел. Унар Валентин вышел из библиотеки. Он подошел к перилам, и вероятно, у него закружилась голова, ему стало дурно. К сожалению, все произошло очень быстро, я не успел ему помочь - стоял слишком далеко.
«Врет складно, - подумал Вальтер Придд, - и не собьется ни разу. Никто, кроме Эстебана не желал его сыну зла. А с наследником одной из самых влиятельных семей в Олларии произошла некрасивая история еще до Лаик. Тогда Ангелика Придд отказала Колиньярам от дома. Потом вроде все забылось – на первый взгляд.
Унар Эстебан стоял и смотрел на супрема. Во взгляде не было ни страха, ни неприязни. Только безмятежное спокойствие.
- Вы желали бы еще что-нибудь узнать, господин герцог?
- Желал бы. Откуда у вас вот это?
На скуле юного Колиньяра подживала ссадина – появившаяся там дня три-четыре назад.
Молодой человек пожал плечами.
- Не помню. Кажется, на тренировке по фехтованию кто-то из моих противников был неосторожен. Я не запоминаю подобные мелочи.
- Я могу идти?
- Идите, унар.
Больше всгео хотелось взять паршивого щенка за шкирку и трясти, пока он не заскулит и запросит пощады. А он запросил бы, растеряв всю наглость.
Герцог Придд не стал этого делать. Голос гнева не заглушить голос разума.
После по приказу Арамоны были вызваны в кабинет другие унары. Разумеется, приятели-прихлебатели Эстебана.
Унар с тонкими чертами лица и большими серыми глазами – кажется, его звали Северин – сказал, что ничего не ви дел, потому что смотрел в другую сторону. А услышав удар тела о каменный пол, сразу подбежал к пострадавшему.
- Мне очень жаль, - почти искренне сказал он и опустил голову.
Другой – рыжий и хитрый юноша был явно родственником тессория. Он также ничего не видел, потому что читал книгу – трактат по землеописанию.
И тоже подтвердил, что унар упал сам, никто его не толкал и вообще – ничего не произошло.
Здесь все говорили неправду ему, герцогу Придду – он знал это, прекрасно знал. Но пока – ничего не мог сделать. И тогда он почувствовал, что задыхается от собственной злости. Еще немного – и с ним случиться что-нибудь нехорошее. Или с теми, кто нагло лгал ему, глядя в глаза.
- Я заберу Валентина домой. Мой сын нуждается в хорошем лечении и уходе.
- Да-да, конечно, - с облегчением сказал капитан Арамона.
Вальтеру хотелось ударить его – оставалось лишь глубоко вдохнуть и медленно, по крупицам выдыхать воздух, стараясь вытолкнуть из легких засевший там комок, что не давал дышать.
Валентина вынесли на носилках и осторожно переложили на подушки в карете. Лекарь суетился и говорил, что перевозка по улицам может ухудшить состояние больного, но под взглядом герцога Придда замолчал. В карете Валентин пришел в себя – ненадолго, сказал отцу, что рад ему и ответил на вопрос лекаря не кружится ли голова.
Пока сына несли по коридорам и лестницам Лаик, Вальтер Придд шел сбоку от носилок, держа его за руку. А когда вынесли во двор к карете, которую подогнали к самым дверям, то в окнах второго этажа показались лица унаров. Они прилипли к стеклам, будто маски. И среди сочувствующих или любопытных лиц Вальтер заметил торжествующее, злое надменное - виновника того, что произошло.
Карета ехала медленно, чтобы тряска не повредила. Герцог смотрел на лежащего рядом сына и думал, что желания людей имеют свойство исполняться весьма странным образом. Создатель – а может, Повелитель Кошек – играют людскими желаниями, как ребенок – разноцветными шариками. Еще два дня назад они с супругой вечером сидели в гостиной. Ангелика вышивала, а он сам пытался читать, изредка глядя на горящий в камине огонь. Книга не увлекла, мысли были далеко. Но от них отвлек вздох супруги.
Ангелика тревожилась по уехавшему Валентину. После смерти Джастина она стала мнительной, ей всюду мерещились несчастья. Может, материнское сердце уже предчувствовало беду?
- Я бы так хотела повидать Тино, - произнесла она и тут же замолчала, внимательно рассматривая вышитый узор. Она сама прекрасно знала, что увидеть его раньше, чем через полтора месяца не удастся.
И вот – теперь ее желание сбудется, но вряд ли она будет рада этому. Вальтер думал, как встревожится супруга, увидев сына в таком состоянии. Помощь лекаря может понадобиться и ей. Он старался подыскать фразы, которые помогли бы жене – и не находил ни одной.
Что касается Колиньяра, чья вина так и осталась безнаказанной, то наглецу недолго коптить небо. Когда-нибудь – и очень скоро – он нарвется на отпор.
Валентин застонал, когда карету тряхнуло на ухабе.
- Все хорошо, сын, - с неожиданной нежностью в голосе сказал супрем.
Шел к концу месяц Осенних Ветров – созвездие Враги. У Приддов их немало. Оставалось два с небольшим месяца до Фабиановва дня. И - почти четыре до злополучной семерной дуэли в Нохе.
URL записичитать дальшеМесяц Осенних Волн. Скоро выпадет снег, и укутает дома и деревья белым пушистым покрывалом. А пока за окном слякоть, холодная предзимняя погода. Снег то выпадает, т вновь тает.
Сидя в карете, герцог Придд, несмотря на жаровню, продрог. А карета со спрутами на лиловых дверцах катила по улицам Олларии, направляясь к старому аббатству танкредианцев.
Почти три месяца назад он ехал тем же путем, провожая сына. Только они с Валентином ехали верхом – Ашше и Карат шли бок о бок. А герцог негромко разговаривал с графом Васспардом.
Что случилось с ним с этих старых стенах? Что утаил капитан Арамона, вызывавший у всех – и унаров, и их родителей стойкую неприязнь, в данном случае доходившую до отвращения?
Час назад супрем Талига получил записку, где было сказано, что его сын нуждается в срочной помощи. И теперь отец, обуреваемый тяжкими думами, направлялся в Лаик.
Что могло произойти с всегда спокойным Валентином Приддом? Впрочем, там двадцать один унар, и остальные – отнюдь не такие спокойные, как наследник Повелителя Волн.
Лаик встретилхолодом и темнотой, а также притихшими слугами и перепуганным капитаном. Арамона проводил герцога Придда в свой кабинет, где предложил подогретого вина.
- Что с унаром Валентином?
- Понимаете, - капитан вздохнул, - виновные наказаны, я уволил слугу, который в это время должен был присматривать за унарами, но он….
- Отвечайте на заданный вопрос, - четко произнес супрем, - Что с моим сыном?
- Лекарь говорит, что он должен прийти в себя сегодня или завтра.
Вальтер Придд подавил тяжелый вздох. Он еще по дороге в аббатство понял, что Валентин попал в беду. Не станут беспокоить отца унара из-за ерунды. Четыре месяца еще не прошло, и пока фабианцам запрещены и письма, и встречи.
- Кто?
Тяжелый взгляд серых глаз заставлял начальника Лаик внутренне поежиться. Арамона снова забормотал что-то маловразумительное. Дескать, все унары, которые были рядом с пострадавшим, говорят, что тот свалился сам.
- Ни с того, ни с сего он бы не свалился, - отрезал Вальтер Придд, и повторил:
- Кто?
- Знаете, рядом были унар Эстебан и ….
- Достаточно.
Быстрыми шагами герцог шел по коридору в сопровождении слуги и самого капитана. Тот еле поспевал за Приддом.
Унар Валентин лежал на кровати в своей комнате. Глаза закрыты, на щеке – ссадина, бок и левая рука перебинтованы. А на костяшках правой руки – зажившие ссадины, как будто удар пришелся по ним дня три-четыре назад. Через бинты на глове пробивались каштановые пряди – как прошлогодняя трава сквозь снег.
Рядом стоял лекарь
- Сломаны ребра, и рука. И еще – голову он разбил сильно. Боюсь, теперь головные боли будут мучить унара Валентина.
- Откуда он упал?
- С лестницы, в крыле у библиотеки.
- Почему унары были без присмотра?
- Господин супрем, слуга уже уволен. Он должен был следить за ними, но отлучился. Ненадолго совсем – у него в тот день были нелады со здоровьем.
- Вы поступили опрометчиво, выгнав слугу. Он мог бы многое рассказать.
- Господин супрем, я сам допрашивал его. Он ничего толком не сказал. Только то, что потом подтвердили унары – вашего сына нашли лежащим под лестницей.
Вальтер Придд никогда не был сторонником проявления нежности – тем более, на людях. Не изменил он своим принципам и сейчас. Еще раз взглянув на неподвижно лежащего сына, он покинул его комнату.
- Покажите мне то самое крыло и лестницу. А потом - я хотел бы побеседовать с унарами, обнаружившими Валентина. Сейчас они на уроке?
- Да, господин герцог. Я их приведу в кабинет.
Вальтер Придд с брезгливым выражением осмотрел лестницу – через каменные, не слишком высокие перила упасть было несложно. Но сломать ребра и руку при падении с высоты нескольких бье? Для этого надо было толкнуть человека, причем сильно. Значит, капитан покрывает тех, кто стал виновником происшествия.
Вскоре в кабинет капитана позвали унара Эстебана. Он вошел с таким видом, будто делал всем одолжение одним своим присутствием. Даже простая черно-белая форменная куртка смотрелась на нем, как щегольской камзол.
- Добрый день, господин герцог. Вы желали поговорить со мной?
Вальтер Придд сдержанно кивнул. Он не позволит гневу взять вверх над ледяным спокойствием. И не доставит удовольствие наглому сынку вице-кансилльера лицезреть его негодование.
- Расскажите, унар Эстебан, как произошло падение унара Валентина? Я знаю, вы в тот момент находились рядом с ним.
Досадливая гримаса на миг исказила красивое надменное лицо.
- Я уже все рассказал господину капитану. Но, если желаете, могу повторить и для вас.
- Будьте любезны.
- Я стоял там с друзьями. Слуга почему-то ушел. Унар Валентин вышел из библиотеки. Он подошел к перилам, и вероятно, у него закружилась голова, ему стало дурно. К сожалению, все произошло очень быстро, я не успел ему помочь - стоял слишком далеко.
«Врет складно, - подумал Вальтер Придд, - и не собьется ни разу. Никто, кроме Эстебана не желал его сыну зла. А с наследником одной из самых влиятельных семей в Олларии произошла некрасивая история еще до Лаик. Тогда Ангелика Придд отказала Колиньярам от дома. Потом вроде все забылось – на первый взгляд.
Унар Эстебан стоял и смотрел на супрема. Во взгляде не было ни страха, ни неприязни. Только безмятежное спокойствие.
- Вы желали бы еще что-нибудь узнать, господин герцог?
- Желал бы. Откуда у вас вот это?
На скуле юного Колиньяра подживала ссадина – появившаяся там дня три-четыре назад.
Молодой человек пожал плечами.
- Не помню. Кажется, на тренировке по фехтованию кто-то из моих противников был неосторожен. Я не запоминаю подобные мелочи.
- Я могу идти?
- Идите, унар.
Больше всгео хотелось взять паршивого щенка за шкирку и трясти, пока он не заскулит и запросит пощады. А он запросил бы, растеряв всю наглость.
Герцог Придд не стал этого делать. Голос гнева не заглушить голос разума.
После по приказу Арамоны были вызваны в кабинет другие унары. Разумеется, приятели-прихлебатели Эстебана.
Унар с тонкими чертами лица и большими серыми глазами – кажется, его звали Северин – сказал, что ничего не ви дел, потому что смотрел в другую сторону. А услышав удар тела о каменный пол, сразу подбежал к пострадавшему.
- Мне очень жаль, - почти искренне сказал он и опустил голову.
Другой – рыжий и хитрый юноша был явно родственником тессория. Он также ничего не видел, потому что читал книгу – трактат по землеописанию.
И тоже подтвердил, что унар упал сам, никто его не толкал и вообще – ничего не произошло.
Здесь все говорили неправду ему, герцогу Придду – он знал это, прекрасно знал. Но пока – ничего не мог сделать. И тогда он почувствовал, что задыхается от собственной злости. Еще немного – и с ним случиться что-нибудь нехорошее. Или с теми, кто нагло лгал ему, глядя в глаза.
- Я заберу Валентина домой. Мой сын нуждается в хорошем лечении и уходе.
- Да-да, конечно, - с облегчением сказал капитан Арамона.
Вальтеру хотелось ударить его – оставалось лишь глубоко вдохнуть и медленно, по крупицам выдыхать воздух, стараясь вытолкнуть из легких засевший там комок, что не давал дышать.
Валентина вынесли на носилках и осторожно переложили на подушки в карете. Лекарь суетился и говорил, что перевозка по улицам может ухудшить состояние больного, но под взглядом герцога Придда замолчал. В карете Валентин пришел в себя – ненадолго, сказал отцу, что рад ему и ответил на вопрос лекаря не кружится ли голова.
Пока сына несли по коридорам и лестницам Лаик, Вальтер Придд шел сбоку от носилок, держа его за руку. А когда вынесли во двор к карете, которую подогнали к самым дверям, то в окнах второго этажа показались лица унаров. Они прилипли к стеклам, будто маски. И среди сочувствующих или любопытных лиц Вальтер заметил торжествующее, злое надменное - виновника того, что произошло.
Карета ехала медленно, чтобы тряска не повредила. Герцог смотрел на лежащего рядом сына и думал, что желания людей имеют свойство исполняться весьма странным образом. Создатель – а может, Повелитель Кошек – играют людскими желаниями, как ребенок – разноцветными шариками. Еще два дня назад они с супругой вечером сидели в гостиной. Ангелика вышивала, а он сам пытался читать, изредка глядя на горящий в камине огонь. Книга не увлекла, мысли были далеко. Но от них отвлек вздох супруги.
Ангелика тревожилась по уехавшему Валентину. После смерти Джастина она стала мнительной, ей всюду мерещились несчастья. Может, материнское сердце уже предчувствовало беду?
- Я бы так хотела повидать Тино, - произнесла она и тут же замолчала, внимательно рассматривая вышитый узор. Она сама прекрасно знала, что увидеть его раньше, чем через полтора месяца не удастся.
И вот – теперь ее желание сбудется, но вряд ли она будет рада этому. Вальтер думал, как встревожится супруга, увидев сына в таком состоянии. Помощь лекаря может понадобиться и ей. Он старался подыскать фразы, которые помогли бы жене – и не находил ни одной.
Что касается Колиньяра, чья вина так и осталась безнаказанной, то наглецу недолго коптить небо. Когда-нибудь – и очень скоро – он нарвется на отпор.
Валентин застонал, когда карету тряхнуло на ухабе.
- Все хорошо, сын, - с неожиданной нежностью в голосе сказал супрем.
Шел к концу месяц Осенних Ветров – созвездие Враги. У Приддов их немало. Оставалось два с небольшим месяца до Фабиановва дня. И - почти четыре до злополучной семерной дуэли в Нохе.