читать дальшеДьявольская выпечка у меня сассоциировалась... с Красной шапочкой) Но там стихи намекают)
writober-9: дьявольская выпечка

Вот сказка стала правдою, и сон разжился плотью, шептанье взмыло воплями, объемной вышла тень. Поджаренною тыковкою пахнет на болоте, а может - это Джек-светильник бродит в темноте. Глаза у сказки красные, клыки - острей не будет, под лапой что-то хлюпает, а может быть - кричит. Несу бабуле выпечку в одолженной посуде, хрустящая, горячая, из ведьминой печи. Сажаешь на лопатку их - они пищат, но жарятся, готовка - труд нехитренький, любой сумеет так. Болото тянет сыростью, из лужи кто-то скалится, а может - ухмыляется из дальнего куста.
Вот правда стала сказкою - она тебе приснится, листай старинный толстый том, забытый на столе. Вот пирожками тыквенными пахнет по страницам, а может, это пальцы оставляют липкий след.



а это тема постмодерна) увиденная немного странно) Но это такие нежные, щемящие стихи...
***
нынче солнечно, но холодно; комета
по ночам еще мерцает, но неярко.
листья спят - медовой памятью о лете, -
на дорожке в опустевшем старом парке.

сердце снорка (или сниффа, или тролля)
не вмещает столько грусти, столько дремы.
если выпало родиться в муми-доле,
то во сне всегда приходишь в муми-домик.

разгребаю, как обрывки, как осколки,
эту память: там все так же, там все то же!..
как сказал мне старый хемуль-энтомолог, -
"собери и засуши, храни, что можешь".

книга сказок на неубранной кровати,
тертый коврик из плетенки возле входа.
у причала чей-то выцветший халатик
позабыт за опрокинутою лодкой.

вот комод, а вот трамвай-шкатулка в спальне,
кисло-рыжая рябина у крылечка.
скрипнут ставни потревоженной купальни,
беспокойно зафырчит, застонет в печке.

из мансарды видно лес и видно поле,
из окошка можно спрыгнуть прямо в клумбу...

но во мне, наверно, слишком много тролля,
и, наверно, слишком мало - просто муми.

я вернусь туда однажды - может, в марте,
помашу знакомой крыше утром сонным.
мой кораблик из коры плывет по карте
дальше, дальше от истока - к горизонту.

нынче дождь, и фонари уже горят, хоть
только-только миновал обед - не ужин.
за окном смешные мелкие зверята,
завязав бантом хвосты, бегут по лужам.




Здесь пробуждаются боги) Иногда мне доставляет удовольствие видеть непонятное и невидимое буквально) Дословно) И трогать то, что потрогать нельзя.
writober-5: пробуждение божества

Из кошачьего слова, из рыбьего пуха, из прозрачной, как дым, стрекозиной слюды, - в сентябре просыпаются мелкие духи: там, в листве, где помягче, у самой воды. И шуруют в ветвях, и шуршат под ногами, и в шкафах шелестят, свитера распугав. Все прямые тропинки отныне кругами, но так просто идти, не плутая в кругах.

Из пентакля на камне, из слез однорога, из волшебного пламени, тонких костей, - в октябре просыпаются древние боги: там, вдали, в глубине, меж разрушенных стен. До рассвета мерцают фонарики-тыквы, у завесы миров истончается плоть. Сотрясается лес от тигриного рыка, ударяют по крышам мохнатым крылом.

Из случайной печали, из мысли о доме, из забытого сна, из несказанных фраз... В ноябре просыпается кто-то огромный. Больше гор - городов - в сотню, тысячу раз. И глядит, и глядит, с тем покоем и ленью, что доступны идущим кругами планет.
Так выходишь - и видишь: на камень ступеней неизбежно и медленно падает снег.


ссыль на стихи)
laert.diary.ru/p216325587.htm

И это не просто стихи) Их хочется иллюстрировать) И, подозреваю, что через год, эти строки я могу увидеть совсем иначе)))) вобщем, одно удовольствие читать и отрисовывать)))) Рекомендую!
Автор -  Лаэ, хозяйка дневника sleep in the woods.
читать дальшедевы из преисподней

Мэг и Мэри ходят парой: юбки, туфли, блеск загара, тушь, помада, дым сигарный, кофточки в обтяг. Забегаловка "У Янки", если вышел после пьянки, на обочине стоянки. Понял? Не дурак!

Мэг - своя, и Мэри - в доску. Пальцы странно пахнут воском. Привкус меда - словно роскошь в этой-то глуши... Кофта, кудри - будто крылья, ветровым стеклом раскрылись, ярко-желтой сыплет пылью. Визг далеких шин.

Да, бывает - кто исчезнет, здесь легко пропасть и трезвым, бармен, блин, не мать Тереза, пьяниц не сдержать.

(Снилось: видишь друга с улиц, вроде он, а пальцем ткнули, то не человек, а улей. И глаза жужжат.)


"господин мой хороший, иди напрямик,
сквозь лес, так короче - полдня пути.
здесь волков не видали давно - почитай, сто лет,
а быстрее дороги точнехонько не найти.
у горелого пня по тропочке налево...
да. пень один на весь лес, и не спутать ни с чем его.
быстрых ног и счастливой дороженьки, господин!"

лис-октябрь засыпал мой дом листвой.

у тебя есть доспехи, и щит, и острейший меч.
ты герой - я лишь маленькая швея.
все хотят тебя тронуть, коснуться, суметь,
посметь - но люблю тебя только я!
у меня рваный фартук, иголка, и денег - пшик
(кучка тряпок - и нет монет);
я хотела бы Золушке - их величеству - платье сшить,
только кто же доверит мне?

вечерами я куколок шью: вата, горсть заплат,
да бубенчики - пусть звенят. у меня непонятный,
незваный, неназванный есть талант: то, что шью я -
то слушается меня. но кому бы сдались
те послушные платья, выплясывающие - одни,
если сшиты грязнушею, лоскутушкой - из лоскутков?
я латаю штаны деревенским и много с них не беру, ни-ни.
здесь, у леса - такой покой...

я укрою тебя от осенней глухой тоски,
будет легок твой путь и скор. когда бледные волки
порвут тебя на куски, я сошью тебя из кусков.
(c) wolfox

Уметь одновременно писать и рисовать сразу и ужасно и прекрасно)
Ужасно - потому, что уже не трепещешь, а не напишут ли чего этакого, а вдруг! некоторое ожидание, конечно есть, но это уже не то.
Прекрасно - потому, что додавать себе - получается.
для предпочитающих редких персонажей - это отличное качество)

Рисовать надо бы лучше и чаще, оно меня не всегда удовлетворяет так, как хочется, а в писательстве удается соблюдать то, что я люблю больше всего - обстановка, мелочи всякие, только в третьем лице, никогда от первого, либо с ХЭ, либо открытый конец, поменьше истериков-мужиков, даже если мужик-истерик или женовиден, должно быть видно, что это мужик. Если есть неаппетитные подробности - делать их походя. Если не под настроение делается)))))
А еще - это равно для артов и историй - жуткое показать в максимально милой обстановке, а милое - в леденящей душу, но эти высоты мне пока не слишком даются.
Интересно будет перечесть, если мои вкусы изменятся когда-нибудь)

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Вот такие кубки заказал себе Хосс в моем фаноне – в виде корабельных фонарей)
Это было началом для бестселлера:
«Вернер Бермессер и морской кубок»))))
продолжение серии:
«Вернер Бермессер и узник Печального Лебедя»)))))
«Вернер Бермессер и Тайная погоня»
«Вернер Бермессер и неожиданная встреча»
«Вернер Бермессер и кэцхен-оборотни»
читать дальше

А 19го сентября у нас по календарю ДЕНЬ ОРУЖЕЙНИКА!!!!)))))
Поэтому у меня на рисунке все куда лучше, чем могло бы быть)))
читать дальшеКальдмеер, Вальдес, Бермессер, Хосс, нмп.

Сегодня заснул на премьере "Хищника". Это при том, что главный герой просто конфетка и главный Хищник просто лапочка. Обидно, блин(

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Сижу, караулю томящееся на мееедленном огне рагу, на все забила, мне так хорошо. пусть даже это затишье перед бурей, конкретно сейчас мне уютно и спокойно. Читаю хорошие фики, и никудашеньки не бегу. даже спать не бегу. Продлить бы этот рай.

читать дальше
"Да не обрушится на вас каменный свод этого замка, и не разверзнутся камни под вашими ногами"
я знаю, название длинновато, но мне оно так понравилось)

Кесария Дриксен тонула в проливных осенних дождях. Не удалось дриксенцам полюбоваться золотом и багрянцем, украшением этой поры. Размыло дороги, стонало в бешенстве бушующее море, а люди, живущие у гор, со страхом посматривали на грозные вершины и ставшие бурными мутными потоками горные реки.
Отчаявшись переждать ненастье в ненавистном Мехтенберг, истосковавшийся по столичной жизни граф Бермессер рискнул отправиться в путь. Вскоре он понял, что присловье простолюдинов, про спешку, которая уместна только при ловле кошек, появилась не на пустом месте.
Полный негодования и совершенно мокрый Вернер Бермессер стоял в грязи по колено, и смотрел, как его слуга с кучером пытаются перевернуть карету. Ось лопнула, и о продолжении пути речи быть не могло, но людям требовалось укрытие, чтоб не замерзнуть окончательно под холодным дождем.
Как назло вокруг не было ни одного поселения, поэтому к показавшейся сквозь пелену льющихся с небес потоков, чужой карете, Бермессер бросился сам, оскальзываясь в грязи.
Он размахивал руками самым недостойным образом, и облегченно вздохнул, когда карета остановилась. Сердце графа екнуло – вблизи он разглядел на дверце кареты герб ведомства, которое являлось бдительным оком кесаря, и зорко надзирало за всеми его подданными, отправляя нерадивых и подозрительных чад Создателя то на плаху, то в замок «Печального лебедя». Впрочем, иногда не везло и совершенно невиновным людям. Граф Бермессер, сам являвшийся гостем этого замка недолгое, но запомнившееся ему время, отшатнулся назад. Заляпанная жидкой грязью дверца открылась, и оттуда выглянул фок Ило.
- Граф, вас ли я вижу в таких прискорбных обстоятельствах? Прошу вас, немедленно в карету.
Благодарный до кончиков ногтей, Вернер забрался в теплую карету, и придвинулся к дорожной жаровне. Крикнув слугам, что пришлет помощь, он расслабленно откинулся на спинку сиденья, и посмотрел на своего спасителя. Ило почти не переменился, мундиры его ведомства были черными, мундиры военных моряков – иссиня-черными, только шитье на форме тайных слуг кесаря было золотым, а не серебряным, вот и вся разница. Да еще узор шитья иной, пуговицы позолоченные и в два ряда. Впрочем, подумал Вернер, у фок Ило пуговицы могли быть и полностью золотыми, его семья славилась богатством.
В остальном Карл фок Ило остался таким же славным молодым человеком, и внимательным приятным собеседником. Он сочувственно выслушал рассказ о злоключениях графа, вместе с ним негодуя на дождь, узнал мнение графа о столичных слухах, и о положении дел на флоте, а потом Вернер вдруг понял, что все время говорит он один, а Ило лишь направляет разговор малозначащими фразами, и внимательно слушает вице-адмирала.
Как-то сразу вспомнилось то, как горячо Хосс хвалил своего адъютанта в рекомендательных письмах, а потом и то, что когда-то Ило был протеже Хохвенде, а генерала и его предпочтения в человеческих качествах Вернер знал с детства.
Ленивым этого молодого человека назвать было нельзя, то, что другим доставалось только за положение в обществе, Карл предпочитал заслужить, лишая себя отдыха, сна и такого приятного безделья. Наверное, и на новой службе он так же старателен. Ах, как Хосс восторгался этой его старательностью, выбивая парню очередное повышение.
- Вы, наверное, совсем продрогли, - участливо заметил фок Ило, - на ночь мы остановимся у родичей капитана Хосса, там вы сможете как следует согреться и отдохнуть.
- Старая карга нас на порог не пустит, - вырвалось у Бермессера, он прикусил было язык, но Карл деликатно не заметил грубости собеседника.
- У меня к госпоже графине рекомендация от капитана и еще письмо. Доложу я вам, это небольшой фолиант, судя по его размерам, - улыбнулся Ило.
Все эти улыбочки и любезность при почти любых обстоятельствах, он похоже, перенял у Хосса, - и Бермессер думал об этом с досадой. Сам он улыбаться мог только первые три четверти часа и то во дворце, на балу или на приеме у кесаря, и то не всем. К концу бала Вернер ненавидел всю эту расфуфыренную толпу плебеев, которые корчили из себя ровню ему, действительно родовитому (ни одной порочащей связи в генеалогии Бермессеров не было и быть не могло!Поди возьми первую попавшуюся девушку с улицы, а потом наследник то буйный умалишенный, то беспробудный пьяница, а от того, каким будет юный герцог или граф, зависит не только честь семьи и государства, нет, спасибо), действительно образованному и утонченному дворянину.
- Удивляюсь, что она еще жива, - прохладно молвил Бермессер.
- Вы не одобряете госпожу Хосс? – Удивился Ило.
- А вы, как вижу, ее совсем не знаете, - усмехнулся Вернер, - мне пару раз довелось гостить в ее замке. Первое, что мне показали – хотя замок сам по себе заслуживает сожжения, и этот пепел следует освятить, и только потом развеять… - так вот, мне показали комнату, в которой пол проваливается, обнажая дыру с кольями. Это для людей, несколько останков там так и осталась неубранной.
Ило слушал молча и очень внимательно, Вернер распалясь, продолжил:
- А несколько черепов там служат посудой… конечно, надлежащим образом обработанные, но это ужасно! Кроме того, вы знаете, что когда-то этот замок был захвачен во время междоусобицы, и всех его жителей, кроме маленького графа Хосса, предали смерти? Мальчишку подвесили в собачьей клетке над очагом, и поджаривали, пока он не согласился взять за себя дочь убийцы своих родных. И это был родной прадед Говарда! Его обручили среди остывающих тел матери и сестер, которыми победитель и его люди натешились вдоволь. На свадьбе повзрослевший парень уничтожил всю родню жены, но ее взял за себя, верный своему слову.
Переводя дыхание, Бермессер посмотрел на Ило, тот казался потрясенным. Нет, не все адъютант знал о своем капитане, эта мысль странным образом умиротворяла Вернера.
- Супруга того Хосса дожила до глубокой старости и умерла в своей постели, - довольный впечатлением от своего рассказа, продолжил вице-адмирал, - ослепший к тому времени муж держал ее ладонь в своих руках, пока она не испустила последний вздох. Они прижили двоих сыновей, оба стояли там же, с семьями, это мне Хосс рассказывал.
- Неприятная история, - медленно проговорил Ило, - надо полагать, несладко пришлось той женщине. Хотя в таком случае, она умерла бы от побоев, не дожив до старости.
- Хосс говорил, что ей было девяносто восемь зим, - Бермессер подвинул ноги ближе к жаровне, жалея о ее небольшом размере, - Хоссы своих женщин не обижают, да и отец той госпожи, верно, был лютым зверем. Раз прадед дожил до седых волос и супруга его не отравила. К слову я уверен, что поседел этот Хосс еще будучи мальчиком.
- Теперь понятно, - начал было Ило, и осекся.
- О, да. Может быть, Говард пошел в этого выродка, отца прабабки, - Бермессер с удовлетворением обнаружил, что не все свое ехидство растерял под проклятым дождем, - а может быть и нет. Тот Хосс сперва усыпил своих гостей, а потом всех вырезал. Он, по слухам, был жесток с сыновьями, но супругу не трогал. А внешностью наш Говард удался в бабку, которая всего лишь была замужем за одним из этих сыновей. Она рассказывала, как сама нажимала рычаг, превращающий комнату, в которую ворвались пираты с побережья, в волчью яму. Гостивший у нее в тот день Говард радостно вспомнил, как добивал выживших из маленького арбалета. Слушайте, Ило, вы уверены, что эта милая старушка будет нам рада?
Карл не успел ответить – их карета уже въезжала в гостеприимно распахнутые ворота.


Дагмар, бабуля Хоссов и Говард) и да, двуглавый гусь) с герба Хоссов)
читать дальше